Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков Страница 16

4. Созыв периодических совещаний ответственных партийных работников фронта, разумеется, полезная мера, хотя именно с фронта одновременно ^[151] отзывать наиболее ответственных партийных работников вряд ли возможно, а между тем совещания предполагают именно одновременную отлучку наиболее ответственных работников, — совещания другого типа вряд ли дадут практический результат.

5. «Опрос партийных работников фронта о том, насколько удовлетворительно решен вопрос о форме и о знаках отличия командного состава». Этот пункт основан на недоразумении. У нас вовсе нет знаков отличия командного состава. У нас есть знаки отличия вообще. Один и тот же знак для красноармейца, комиссара, командира. Надлежит ли пункт 5-й понять так, что знаки отличия сохраняются отныне только для лиц командного состава или же комиссия просто не была осведомлена относительно назначения знака отличия.

Несмотря на указанные неясности и очевидные недоразумения, перечисленные мною 5 пунктов не заключают в себе ничего такого, что шло бы вразрез со сложившейся военной политикой. То же самое приходится сказать и относительно 12 пунктов практических мер дополнительной резолюции съезда. Все эти пункты представляют либо простое подчеркивание уже давно принятых или проводящихся мер, либо предложения организационных изменений, не имеющих отнюдь принципиального характера.

Но все эти практические предложения изложены ЦК в свете доклада товарища Зиновьева. Этот доклад устанавливает особую точку зрения на указанные выше практические предложения и должен как бы определить какую-то новую линию поведения.

Товарищ Зиновьев дает оценку оппозиции, как состоящей из двух ^[152] групп: одна — это обиженная и малостоящая публика; другая — <оппозиция из> очень серьезная группа, которая вполне согласна с нами в вопросе о партизанстве и военных специалистах, но крайне недовольна моим отношением к коммунистам, работающим в армии ^[153]. Товарищ Зиновьев требует каких-то радикальных изменений отношения к коммунистам, работающим в армии, и прямо говорит, что «без этого дело вперед не пойдет». Свой доклад он заканчивает словами: «сочувствие, какое встретил мой доклад в ЦК, дает мне уверенность, что мы скоро дело поправим».

Я считаю доклад тов. Зиновьева совершенно неправильным, и если доклад этот есть действительное обоснование <некоторой> новой линии поведения, я вынужден признать тенденцию товарища Зиновьева крайне опасной и представляющей собой просто ослабленное отражение той самой оппозиции, смысл и содержание которой товарищ Зиновьев не верно оценил.

Совершенно правильно, что оппозиция состоит из двух групп: выразителем одной является товарищ Оболенский. Это претенциозная партийная интеллигенция, в значительной мере состоящая из обиженных советских чиновников и из нервных, уставших людей.

Для второй части оппозиции типичными можно было бы назвать, например, Максимова и других видных рабочих ^[154], довольно упорных, самостоятельных, но склонных к упрощению всех вопросов для того, чтобы приблизить эти вопросы к уровню уже достигнутого ими политического и иного развития. Оппозиция таких элементов вызывается не классовым пролетарским, а плебейским протестом против «ухаживания» за военными специалистами, против привилегированного положения всяких академиков и пр. и пр. Это политическое настроение не победоносного класса, хозяина и строителя, а отрыжки прежней независимости < рабства> и инстинктивной вражды к слою, который занимал раньше руководящее социальное ^[155] положение и приобрел благодаря этому знания и навыки, которых лишены в большинстве своем представители рабочего ^[156] класса.

Вот где две действительные составные части оппозиции. Разумеется, отношение к ним не может быть одинаково. Систематическая идейная борьба с историческими обусловленными предрассудками известного слоя рабочих — упростителей является задачей огромной важности, тогда как перевоспитание Оболенских и Смирновых не имеет никакого значения с точки зрения дальнейшего развития социалистической революции. Если т. Зиновьев правильно нащупывает самый факт наличности двух течений оппозиции, то он явно ошибается, когда голос второй группы считает голосом самой истины и предлагает фактически по этому вопросу равняться. Оппозиция рабочих-упростителей морально не заключает в себе ничего отталкивающего, но теоретически так же ошибочна, практически еще более опасна, чем истерическая оппозиция обиженных советских чиновников. Зиновьев называет Ворошилова. Я не стану заниматься индивидуальными психологическими расследованиями насчет того, к какой из групп должен быть причислен Ворошилов, но отмечу, что единственное, что могу себе поставить в вину по отношению к нему, это слишком долгие (именно двух- или трехмесячные) попытки действовать путем переговоров, увещеваний, личных комбинаций там, где в интересах дела нужно было твердое, организационное решение. Ибо в конце концов задача по отношению к 10-й армии состояла в том, чтобы в кратчайший ^[157] срок добиться военных успехов. Оппозиция в общем, в лучшем, как и в ^[158] худшем своем крыле, отражает страшные трудности диктатуры годового ^[159] внутренне издерганного рабочего класса при малосознательном, недовольном и бунтующем крестьянстве ^[160]. Эти трудности мы видим везде. В военной области они получают наиболее сосредоточенный характер. Все нехватки, невязки, все недостатки советской работы, вся неряшливость советских работников — находят в организме армии свое наиболее сконцентрированное выражение. А всякое недовольство в армии есть недовольство с оружием в руках. Армия есть организм в высшей степени искусственный, который всегда развивает огромные центробежные тенденции. Если партия, как таковая, может себе позволить известный предел во внутренних разногласиях, дальше которого она рассыпается; если этот предел допустимых для революционных партий разногласий крайне суживается в эпоху революции, когда партия не готовится к действию, а действует — то эти допустимые разногласия в армии революционного класса в условиях напряженной, беспощадной гражданской войны сводятся к окончательному минимуму. Армия есть искусственный организм, и единство мыслей и планов, которое сдерживает этот искусственный организм, должно быть поддержано с твердостью, тем более непримиримой, чем больше, чем разнообразнее, чем жесточе те объективные условия, которые подрывают армию. Лучше иметь на дивизию 10 делегированных партией коммунистов, чем 100, которые смотрят на армию как на арену для дискуссий и для всяких групповых элементов.