История рыцарства во Франции. Этикет, турниры, поединки - Гюстав Коэн Страница 16

Почитай мудрых людей и женщин.

Вставай перед священником,

Эта услуга не требует усилий,

Но Бог ее любит,

Потому что она свидетельствует о смирении.

Если девица позовет тебя на помощь,

Помоги ей, и тебе воздастся,

И вдове, и сироте

Помоги, это благое дело.

Он обещает, и взамен отшельник сообщает ему тайную формулу, завершающую посвящение в рыцарство:

И в этой формуле было

Много имен Господа нашего,

Самых лучших и самых сильных,

Какие только осмеливается произнести рот человека,

Если не боится смерти.

Когда он сообщил ему эту формулу,

Он запретил произносить ее, кроме как

В случае смертельной опасности.

Легенда о Граале больше не упоминает о Перси-вале, а переходит к описанию приключений Говэна и посещению им заколдованного замка королев с белыми косами (еще одно царство мертвых), где он находит мать короля Артура и свою собственную. Когда он разрушил чары, старая королева расспрашивает его:

«Но вы не из дома

Короля Артура?» – «Точно, дама». —

«И вы, я хочу знать,

Из рыцарей Круглого стола?» —

«Дама, – говорит он, – я бы не осмелился

Сказать, что я один из самых заслуженных из них…

Но думаю, не из худших».

Он посвящает в рыцари пятьсот человек; при этом нам показывают ритуальное омовение, бдение над оружием, надевание шпоры, опоясывание мечом. На этот раз не забыта и оплеуха:

И королева топит баню,

И разогревает воду в пятистах чанах,

И влезают в них конюшие…

Для них пошиты платья,

Которые все были готовы,

Когда они вышли из бани.

Простыни были шелковыми,

А одеяния подбиты горностаем.

В монастыре до заутрени

Конюшие стоят,

Даже не преклонив колени.

Утром мессир Говэн

Своими руками нацепил на каждого

Правую шпору, и опоясал мечом,

И дал им оплеуху.

Теперь его спутниками стали

Пятьсот новых рыцарей.

Теперь последняя, но самая важная деталь, сообщаемая нам Кретьеном де Труа, который в точности описывает обряд посвящения в рыцари, каким он был примерно в 80-х годах XII века. Вот как заканчивается рукопись:

И когда королева ее увидела,

Она его спрашивает, что это было…

Так кончается первый Персиваль.

Во всем «Персивале» нет более незначительного стиха, чем это простое восьмистишие: «Она его спрашивает, что это было», но, возможно, это же и самый волнительный стих, потому что фраза была прервана смертью, остановившей руку писателя. Это не гипотеза, нам это известно от его конкурента, автора «Продолжения Персиваля» Герберта де Монтрейля: «Так нам сказал КРЕТЬЕН ДЕ ТРУА, который начал «Персиваля», но смерть его опередила и не позволила закончить».

Что еще он собирался нам рассказать? Наверняка о том, как Персиваль вновь придет в замок Короля Рыбака, чтобы задать тому спасительный вопрос, как кузнец Требюше починит его меч, как герой вернется в замок Борепер к Бланшфлёр, чтобы жениться на ней или окончательно с ней расстаться.

Какой простор для фантазии последователей: Герберта мы уже назвали, а кроме него были: Манасье и Вошье из Денэна, оба служили Фландрскому дому, который, похоже, очень интересовался Граалем и располагал книгой, положенной Кретьеном в основу его романа.

«Легенда о Граале», как и творчество Кретьена де Труа в целом, дает нам картину рыцарства, его обычаев, его доктрины, всех источников, из которых оно черпало вдохновение. Но от первого романа до этого произошла заметная эволюция. В «Эреке» разрабатывается тема любви и гордости, в «Клижесе», идет ли речь об Александре или о его сыне, – любви, в «Ланселоте» – тема любви, а также тема необходимости освобождать попавших в плен. В «Ивэне» конкретизируется тема миссии рыцаря по спасению попавших в беду девиц и наследниц, несправедливо лишенных наследства, но и здесь вдохновляет и ведет героя любовь. Совершенно иначе дело обстоит с Персивалем, который инстинктивно идет к любви, но божественное вдохновение опережает его, и в этом его укрепляют советы, полученные от матери и отшельника.

В тот момент, когда создаются и расширяются духовно-рыцарские ордена: Храма, Калатравы, Алькантара, Сантьяго, под влиянием бенедиктинцев из Клюни складывается образ образцового, хотя еще не идеального рыцаря, ведомого предначертанием.

Для всех прочих речь идет о том, чтобы «испытать свою доблесть и храбрость», найти приключения, заслужить своей доблестью любовь: дочь Тьебо соглашается принадлежать Мелианту Лисскому лишь в том случае, если он станет победителем турнира.

Чаще всего приключений ищут ради самих приключений, в них участвуют, как в наших спортивных соревнованиях, ради преодоления трудностей. Потому-то рыцари двора Артура срываются с места, когда девица на муле им предлагает:

Необычные приключения,

Жестокие и суровые.

И они дают клятву не знать отдыха, пока это не исполнится, а клятва, данная себе, – самая священная. «Отступить было бы подлостью», – как сказал однажды Говэн.

Но, за исключением Персиваля, который выполняет высокую символическую миссию, эти рыцари – все молодые, все пылкие, все влюбленные – сражаются ради себя самих или во имя своей прекрасной дамы, а не за веру и не за короля Артура, даже не за временного или постоянного сюзерена.

Отношения рыцаря с людьми, давшими ему приют, с победителями и побежденными, с друзьями и врагами основываются исключительно на честном слове, которое даже не именуется словом чести, но объясняется (Перс, 7390):

«Я вас уверяю и обещаю».

Вот какой урок Артур дал сенешалю Кею, любителю позлословить:

«Подло насмехаться над другим

И обещать не давая.

Дворянин не должен

Обещать никому ничего такого,

Что он не может или не хочет исполнить…

И, по правде сказать,

Унижает сам себя

Тот, кто дает обещание и не держит его,

Потому что он крадет сердце у своего друга».

От рыцаря не требуется соблюдение евангельского правила забывать обиды (Перс, 2864–2868):

Очень не прав тот, кто забывает,

Если причиненный позор и сделанную подлость.

Боль проходит, позор – остается.

Оказание помощи попавшей в беду даме или девице – непременная обязанность рыцаря. Следует вспомнить следующее наставление:

«Тот, кто не выказывает почтение дамам,

Теряет свою честь».

Какая слава для Франции, что она первой сформулировала кодекс поведения рыцаря в отношении женщины: