Тысячелетие вокруг Черного моря - Дмитрий Абрамов Страница 16

С середины VI века ромейские авторы начинают уделять более пристальное внимание описанию внешности, быта, экономическим и социальным условиям жизни славянства. В отличие от Иордана, Прокопий уже в 545 г. подчеркивал, что склавины и анты живут в условиях родоплеменного строя и военной демократии. Он же, подробно описывая их быт, внешний вид, вооружение, говорил об этническом родстве тех и других: «А живут они в жалких хижинах («калибах», «халупах»), располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя, насколько можно часто, место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют ни хитона, ни плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть и у тех и у других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняется и к черноте, но все они чуть красноватые» {68}. Сообщения Прокопия Кесарийского о жилищах славян подтверждаются археологическими изысканиями в Левобережном Подунавье. Эти жилища представляли собой полуземлянки с двускатными крышами. Существуют предположения о том, что славянские слова «калиба», «халупа» и т.п. восходят к греческому слову «калибн», означающему военную палатку {69}.

Сообщения Прокопия о вторжениях славян под 547, 549, 550 гг. также сильно меняет представление об их военной и социальной организации. Если ранее Прокопий говорил о вторжениях «огромного войска», «всего народа», «полчища» («омилос» — плохо организованного военного соединения) славян, то в указанные годы он подчеркивал их превосходную военную организацию. Так, под 547 г. он свидетельствовал о вторжении небольшого, хорошо организованного конного войска, названного им «стратевмой». Этим словом ромеи обозначали только элитные кавалерийские соединения. Следовательно, в данном случае можно говорить не только о хорошей организации, вооружении, но также о профессиональной военной подготовке воинов и военной элите у славян. В 549 г. славяне выступили против империи под руководством лангобардского князя Ильдигиса и составляли большую часть его шеститысячного, в основном конного, войска. Весной 550 г. конное войско славян, опять названное Прокопием «стратевмой», достигало по численности трех тысяч воинов. Входе вторжения оно разделилось на два отряда, которые громили более крупные, элитные соединения кавалерии ромеев и брали приступом города. С полным основанием можно утверждать, что в это время у славян началось выделение военной знати и формирование военно-дружинного сословия {70}.

Во второй половине VI в. у ромейских авторов начинают появляться данные, свидетельствующие о роли и значении вождей у славянства. Так, под 560 и 578 гг. Менандр Протектор сообщал о наличие у славян-антов правителей-архонтов: Идаризия, его сыновей Мезамера и Келагаста; у склавинов: Даврентия-Даврита (Добреты) и «бывших с ним вождей», которые вели переговоры с ромеями или аварами, объявляли войну или заключали мир. По мнению исследователей Ивановой и Литаврина, «конечно, все анты не составляли единого племени во главе с несколькими равноправными архонтами… среди архонтов существовала иерархия» {71}. Скорее всего, существовал союз нескольких антских вождей (архонтов). В ходе переговоров с аварскими послами, когда те стали угрожать склавинам, Даврит и его окружение отвечали: «Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужой (землей), а не другие нашей. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи» {72}. В конце VI в. славянские вожди Ардагаст, Мусокий и Пирагаст возглавляли военные силы своих племен в борьбе за независимость против экспедиционной армии ромеев.

Иоанн Эфесский под 584 г. сообщал, что славяне за время набегов на империю «обогатились и приобрели золото, и серебро, и табуны лошадей, и много оружия. И они выучились воевать лучше, чем ромеи, (они), люди простые, которые не осмеливались показаться из лесов и защищенных деревьями (мест) и не знали, что такое оружие, кроме двух или трех лонхидиев, а именно это — метательные копья» {73}. Конечно, Иоанн совершенно прав, когда речь идет о богатствах, собранных славянами в виде военной добычи — о золоте и серебре. Но ведь развитие коневодства и кузнечного дела, специализирующегося на изготовлении оружия, у славян могли стимулировать частые войны, которые славяне вели с империей и иными соседями в VI в. Причем другие письменные источники и археологические данные подтверждают последнее.

Но наиболее ярким произведением, отразившим все стороны жизни славянского мира той эпохи, является «Стратегикон». Уже более трех столетий назад было доказано и позднее неоднократно подтверждено, что автором этого произведения является сам император Маврикий (582-602 гг.). «Стратегикон» написан, скорее всего, в период между 595 и 602 гг. Маврикий явно использовал более ранние письменные источники для своей работы, что подтверждается наличием анонимного военного трактата «О военном искусстве», написанном в 70-е гг. VI в. Однако военные обычаи склавинов и антов могли стать известны автору в результате обобщения современной для Маврикия боевой практики. Вполне допустимо и личное участие Маврикия в экспедициях в славянские земли. Отношение Маврикия к склавинам и антам как к военному сопернику самое серьезное. Отдав дань книжной традиции в описании их быта, он совершенно меняет тон, когда переходит к военным рекомендациям, выступая как искушенный специалист, обладающий и военно-теоретическими познаниями и боевым опытом. Все это свидетельствует о том, что новые оперативные и тактические рекомендации разрабатывались применительно к противнику, который расценивался всерьез.

Нужно иметь в виду, что в качестве объекта военного воздействия ромейской армии было представлено в основном мирное славянское население, лишь в силу необходимости вынужденное взяться за оружие. Но даже такой противник заслуживал того, чтобы в борьбе с ним были применены самые современные тактические приемы, средства вооружения, всевозможные средства дипломатии. Принципиально новым компонентом военно-политической концепции Маврикия является признание им необходимости учиться у противника. Представление о том, что военное искусство — исключительная монополия ромеев, а другие народы лишены его полностью, существенно корректируется этим автором {74}.

Рассказывая о хозяйстве славян, Маврикий отмечал: «У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы». Большинство исследователей предполагает, что славяне культивировали в сельском хозяйстве посевы гречихи, жита, проса, пшеницы, ячменя. Высказывается предположение о преобладании у них в отдельных районах мотыжного, подсечного, подсечно-огневого с перспективой перехода к пашенному земледелия. Не подлежит сомнению и оседлый характер их жизни, связанный со скотоводством и обработкой земли. Большое внимание автор уделил описаниям славянских поселений: «Поскольку хории (поселения) склавов и антов расположены поочередно вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков, а лес или болота, или заросли тростника примыкают к ним, то при предпринимаемых против них нападениях обычно случается так, что со вступлением в их первую хорию там задерживается в бездействии все войско; остальные (хории), поскольку они расположены по соседству и имеют близко леса, заметив это движение (войск), легко … избегают им предназначенного». По расчетам современных исследователей, протяженность одной хории, по Маврикию, колебалась от 4 до 5 км с учетом того, что они включали в себя прилегающие сельскохозяйственные угодья. Окружены и защищены они были естественными преградами: реками, лесами, болотами и оврагами. Однако можно предполагать, что уже в VI в. городища славян «мысового типа», возникавшие при слиянии рек или на стыке оврагов, защищались с «напольной стороны» рукотворным рвом, валом и частоколом.