Гиммлер. Инквизитор в пенсне - Андрей Васильченко Страница 16

В итоге пересылка заявлений о вступлении в НСДАП и членских взносов затянулась на несколько месяцев. В свое оправдание Гиммлер то ли по наивности, то ли с иронией заявлял, что жители Нижней Баварии имеют врожденную антипатию к письменным заявлениям и прочим формальностям. Имелись и идеологические расхождения. Например, в Ландсхуте интересовались, почему к ним на мероприятия не прибывал Антон Дрекслер, который считался одним из учредителей Немецкой партии трудящихся, которая позже превратилась в НСДАП. Конечно же, в Нижней Баварии было известно, что Гитлер к тому времени фактически лишил Дрекслера всех постов в партии. Однако нельзя не признать, что у Гиммлера были и свои заслуги. Так, например, в Мюнхене были все-таки вынуждены признать официальное существование местной организации НСДАП в Ландсхуте, а издаваемый ею «Курьер Нижней Баварии» (тираж 4 тысячи экземпляров) был признан партийным изданием. Со временем стал «исправляться» и сам Гиммлер. Когда 2 мая 1926 года он отчитывался в Мюнхене о своей деятельности, он уже оперировал четкими цифрами.

Однако нельзя не заметить, что Генрих Гиммлер не был педантичным и усидчивым канцелярским работником, точнее говоря, партийным бюрократом, который управлял всеми делами, сидя за письменным столом. Он был действительным организатором, который непрерывно объезжал все местные группы и ячейки партии. Например, в период с ноября 1925 года по май 1926 года он принял участие в 27 мероприятиях (митингах, собраниях, шествиях). Кроме этого он 20 раз бывал в Вестфалии, Северной Германии, Гамбурге, Шлезвиге, Мекленбурге. На тот момент его можно было считать одним из самых активнейших баварских национал-социалистов. Ко всему этому надо добавить редактирование «Курьера Нижней Баварии». Однако нельзя не отметить, что в своих выступлениях Гиммлер стал постепенно переходить от критики капитализма к антисемитским лозунгам.

9 октября 1924 года он опубликовал в партийном вестнике большую антисемитскую статью, которая была посвящена проблеме «еврейских средств массовой информации». Он укорял евреев даже за то, что «современное средство — беспроволочная телефония [радио], которая могла бы служить средством воспитания всего народа, превратилось в развлечение», которое «безусловно контролируется еврейскими коммерсантами». Некоторое время спустя Гиммлер в своих выступлениях обращается к теме масонства. Однако в мыслях он придерживается своего собственного плана. Гиммлер начинает задумываться о формировании элиты, которая должна была создаваться по образцу военной индийской касты: «Мы должны быть кшатриями! В этом наше спасение». Более того, в частных беседах Гиммлер не раз высказывает мысли, которые не были предназначены для крестьян Нижней Баварии. Он полагает, что национал-социалисты могли бы учиться у масонов делу создания «небольшой, но безупречно функционирующей организации».

Тем временем в стране начался сельскохозяйственный кризис. Многие крестьяне оказались в долгах, многие — разорялись. В этой ситуации Гиммлер решил использовать полученное образование. Он перемешивал свои агрономические знания с антисемитской риторикой. В частности, он говорил о том, что надо избавить немецких крестьян от «еврейского гнета». В качестве примера он приводил сведения о сознательном завышении цен на минеральные удобрения, о сговоре биржевых деляг, намеревавшихся закупать у крестьян их продукцию по минимальным ценам. Написанная на эту тему статья была даже опубликована в «Национал-социалистической корреспонденции», центральном печатном органе НСДАП в Северной Германии. Это позволяет говорить о том, что по меньшей мере до осени 1925 года Гиммлер придерживался штрассеровских идей, в которых говорилось о «немецком национальном социализме» (не путать с национал-социализмом). Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что после выступлений Гиммлера в Нижней Баварии появлялись новые партийные ячейки, а в НСДАП вступали многие крестьяне. Дело дошло до того, что Гиммлера стали приглашать на выступления перед крестьянами других немецких земель. Так, например, очевидец описывал, что выступление в Вестфалии закончилось форменным триумфом.

Между тем Адольф Гитлер начал формировать вокруг себя ореол «мученика» провалившегося путча, что было одной из составных частей нового «мифа о вожде». Грегор Штрассер, полагавший себя действительным организационным руководителем НСДАП, видел в Гитлере всего лишь «полезного движению оратора». Но публикация книги «Моя борьба» несколько изменила соотношение сил. Нельзя сказать, что эта книга, написанная Гитлером, сразу же стала восприниматься как «библия нацизма». Ее читали в партийных кругах, но не более того. Генрих Гиммлер не был исключением. Сначала он прочел первый том «Моей борьбы», после чего сделал запись в дневнике: «Много горькой правды. Однако первые главы о собственной молодости откровенно слабы». Второй том «Моей борьбы» он прочитал в декабре 1927 года. И опять последовала сдержанная запись, что он согласен с некоторыми из идей Гитлера. В этих записях не было даже намека на то, что Гиммлер с каким-то восхитительным упоением читал «Мою борьбу». Более того, в то время он даже не воспринимал Гитлера в качестве фюрера.

Если рассматривать ораторскую деятельность Гиммлера в указанный период, то можно будет понять, почему ему не хватало времени на выполнение бюрократических поручений. Он бывал в своем офисе в Ландсхуте буквально набегами. Гиммлер полагал, что личный контакт с людьми был много важнее, нежели правильно заполненные бумажки. Кроме этого молодой активист не намеревался отказываться от «военной подготовки», в которой он постоянно участвовал с 1918 года. Здесь он мог рассчитывать на стрелковый и туристический союз «Телль», который был преемником в свое время распущенного добровольческого корпуса «Ландсхут». В 1926 году союз «Телль» попал в поле зрения полиции. Гиммлеру удалось съехать из офиса НСДАП, который располагался в том же здании, что и правление союза «Телль», буквально за несколько часов до того, как там начались обыски. Во время допросов Гиммлер заявил, что союз «Телль» занимался исключительно «физическим и духовным воспитанием молодежи». Однако во время обысков, которые прошли у Гиммлера и майора Малера, который, собственно, и возглавлял союз «Телль», были обнаружены документы, подтверждавшие, что члены союза использовали во время занятий пехотное оружие. Это подтвердил также лейтенант рейхсвера. Но именно после этих показаний полиция прекратила дело. Органы правопорядка предпочитали не связываться с делами, в которых был замешан рейхсвер.

Итак, предоставленному самому себе Генриху Гиммлеру исполнилось 26 лет. Он был одним из самых молодых руководителей в НСДАП. Знакомство с Грегором Штрассером приносило свои (иногда совсем неожиданные) плоды. В апреле 1926 года в Нижнюю Баварию прибыл гость из Рейнской области. Это был молодой агитатор, которого звали Йозеф Геббельс. Подобно Гиммлеру, он постоянно вел дневник. После знакомства с Генрихом Гиммлером Геббельс записал: «Был в Ландсхуте. Гиммлер — хороший парень с немалым интеллектом».