Разведка - это пожизненно - Всеволод Радченко Страница 16

Доложили подробно в Центр и обсудили всё с резидентом. Мы в Париже опыта работы «в салонах» не имели. Любопытно, конечно, но в конкретном исполнении не очень представляется возможным. Центр «думал» довольно долго, но с учётом былых заслуг экс-агента и чётко высказанной им позиции было решено дальнейших попыток установления с ним агентурных отношений не предпринимать. Также сочли нежелательным использовать Полка для моих посещений «салона», чтобы не привлечь ненужное внимание спецслужб к личности Полка. Вопрос был окончательно закрыт при моём повторном кратком посещении Полка в его офисе.

Наступил день моего отъезда из Франции. Я решился плыть из Гавра в Ленинград нашим пассажирским пароходом. Перед отъездом я купил автомобиль, и было удобнее погрузить его на палубу в Гавре и отправиться прямо до Союза морем, чем гнать машину через всю Европу. Мы с женой и дочкой выехали на своей новой машине. Нас сопровождал наш товарищ на другой машине.

При прощании в ЮНЕСКО меня пригласили в «кадры» и предложили сдать наши международные паспорта, мотивируя тем, что у меня есть мой дипломатический паспорт, и этого более чем достаточно для въезда в Союз. До сих пор, все годы работы в ЮНЕСКО, я ездил в отпуск и в другие страны по международному паспорту. Кадровики пояснили, что из Москвы я буду вынужден пересылать международные паспорта гарантированной почтой, и должен оставить расписку, что обязуюсь вернуть паспорт сразу по возвращении в Москву. Я, естественно, тут же сдал международные паспорта.

Мы прибыли в Гавр загодя. Команда погрузила вещи в каюту, а автомобиль закрепили на палубе. Посадка пассажиров, как было объявлено, должна была начаться часа за полтора до отплытия. И тут всё закрутилось. Оказалось, что нам, советским, требуется выездная виза, и начальник портового погранпоста чётко заявил, что помочь мне ничем не может. Я тут же позвонил в наше консульство в Париже и получил аналогичный ответ: «Помочь ничем не могу, тем более, что в воскресение МИД, конечно же, не работает». Дорогая супруга уже начала рыдать, а дочка весело сопровождала меня на все переговоры. Я принял решение, что мы возвращаемся в Париж, а на следующий день либо заберу обратно свои международные паспорта, либо «бегу» в МИД за выездными визами, затем покупаю билеты на следующий день на самолёт до Копенгагена, и там мы перехватываем свой пароход и спокойно плывём дальше через Стокгольм и Хельсинки в Ленинград. До отплытия парохода остаётся минут 40, все нам сочувствуют. И здесь подходит начальник пограничников и сообщает мне, что в порт проводить наш пароход приехал префект Приморского округа. Пограничник поясняет, что здесь это верховная власть, которая может ему (пограничнику) отдать любой приказ. Быстро иду к префекту. Его помощник выслушивает меня, докладывает шефу. Префект меня принимает. Я достаточно толково, мой французский это позволяет, объясняю ему ситуацию. Префект просит меня подождать в приёмной и даёт распоряжение помощнику соединить его по спецсвязи с Министерством внутренних дел, где, видимо, намерен проверить мою личность. Проходит 15 томительных минут. Меня приглашают вновь в кабинет, и префект желает мне счастливого пути, сказав, что пограничникам указания уже даны. Не хочу настаивать, но сомневаюсь, что у нас такой поворот событий был бы возможен. Мы поднимаемся на корабль последними, и нас встречает сам капитан. Пребывая в лёгкой эйфории, отплываем домой.

И вот наш корабль покинул Хельсинки и направился к Ленинграду. В этот момент меня нашёл помощник капитана и вполголоса рассказал, что в Москве «разоблачили антипартийную группу Молотова, Маленкова, Кагановича». Я спросил, откуда информация, и узнал, что об этом сообщило радио Москвы. Я сказал помощнику, что если это сообщение московского радио, то следует включить трансляцию по всему кораблю. Он как будто только и ждал команды, чтобы осознать, что происходит и что надо делать. Часа через два-три наш корабль замедлил ход и затем совсем остановился. Я не сказал, что мы плыли на корабле «Вячеслав Молотов». Далее с борта корабля была спущена люлька и два матроса очень ловко и довольно быстро закрасили название и вскоре отлично нарисовали новое название «Балтика». Под этим названием мы и вошли в порт Ленинграда, а «Балтика» много лет плавала по Балтийскому и другим морям. Так что не следует спешить давать имена здравствующих вождей городам и кораблям.

После четырёхлетней работы в ЮНЕСКО у меня навсегда осталось приятное воспоминание о Париже. Первое время я в ЮНЕСКО был единственным советским человеком. Года через два после моего приезда в Париж был назначен советский представитель при ЮНЕСКО. Этим представителем стал профессор-искусствовед, бывший президент общества культурных связей с зарубежными странами, Кеменов. У меня с ним сложились доверительные отношения, и я ему нередко помогал информацией и советами по различным возникающим вопросам работы в ЮНЕСКО, как старожил. Помню, как Кеменов, подарив моей жене на день рождения небольшую парижскую миниатюрку, написал на ней: «Лучше быть уж к дому ближе, если нет — тогда в Париже».

В Париже несколько всемирно известных мест, но я хочу рассказать только об одном, менее заметном, но не менее важном для Парижа и французов, — это могила Наполеона, несомненно, самого великого человека в истории Франции и самого почитаемого до сих пор. Наполеон захоронен в соборе Дома Инвалидов. Это один из шедевров классического стиля. Под главным куполом собора установлена гробница Наполеона. Наполеон умер 5 мая 1821 года в ссылке на острове Св. Елены. Только через семь лет англичане, пленником которых он был, разрешили французам перевезти прах императора во Францию. От Гавра, куда прибыл корабль с прахом, вверх по Сене и через Париж останки Наполеона провожала вся страна. Останки императора по примеру египетских фараонов замурованы в шесть гробов: два свинцовых и три из дорогих пород древесины. Гробы покоятся в большом саркофаге из красного гранита. По кругу главного зала собора стоят восемь статуй, символизирующих победы величайшего военачальника Франции, «охраняющих покой императора». В соборе захоронены его приближенные генералы Бертран и Дюрок, его сын король Рима и братья Жером и Жозеф, а также маршалы Тюренн, Вобан, Фош и Лиотей.