От Пекина до Берлина. 1927 - 1945 - Василий Чуйков Страница 16

Меня смущало, что гитлеровцы не нанесли по ней удара на других станциях выгрузки – не было ли это хитростью? Не обходят ли они нас стороной, восточное железной дороги Сталинград – Сальск – Тихорецкая, прямо на Сталинград?

По данным, которыми я располагал, можно было предположить, что гитлеровцы, не желая ввязываться в бой с нашими частями, расположенными вдоль железной дороги на Котельниково и западнее, решили сделать глубокий обход и выйти к Волге через поселки Пимен-Черни, Плодовитое и Тингута. Как потом стало известно, танковые колонны 48‑го танкового корпуса противника из района Котельниково устремились именно в этом направлении.

2

Уже ночью мы выехали к себе в импровизированный штаб южной группы.

На наше счастье светила луна, и мы ехали, не включая фар по освещенной луною степи. Около перекрестка дорог, в десяти километрах южнее Генераловского, мы заметили кавалерийский разъезд. Высланная вперед на машине команда стрелков нашей охраны встретила кавалеристов.

– Стой! Кто такие?

Они ответили, и все обошлось без особых приключений.

Это был разъезд 255‑го отдельного кавалерийского полка, который отходил от станицы Верхне-Курмоярской. От начальника разъезда мы узнали, что там с раннего утра противник крупными силами начал переправляться через Дон. Кавалерийский полк, растянутый на широком фронте, не имел сил воспрепятствовать этой переправе.

– Передайте командиру полка, – приказал я начальнику разъезда, – вести разведку на фронте Потемкинская – Верхне-Яблочный, следить за действиями противника и за возможным подходом его частей из района Котельниково. – Связь со мной я предложил держать через штаб 29‑й дивизии, который находился в поселке Генераловский.

Приехав в Генераловский, я узнал, что 29‑я дивизия распоряжением штаба фронта спешно снимается с участка обороны и перебрасывается на восток, в район станции Абганерово. Штаб фронта учел надвигающуюся опасность с юго-запада и принимал соответствующие меры.

Штаб 64‑й армии перебрасывался в район Зеты, что юго-западнее Сталинграда. Войска 64‑й армии, сражавшиеся на Дону, передавались в состав 62‑й армии.

Два дня разъездов измотали моих товарищей. Мы остались в поселке Генераловский до утра.

Утром 5 августа нас разбудил грохот взрывов, доносившихся из степи, – это авиация противника бомбила и штурмовала колонны 29‑й стрелковой дивизии, которые тянулись по направлению Верхне-Кумский на северо-восток. Отход дивизии не прикрывался с воздуха ни истребителями, ни зенитной артиллерией.

В то же утро командиру 255‑го кавалерийского полка было приказано оборонять участок, оставленный 29‑й дивизией, включая Чаусовский и Генераловский. Конечно, одного кавалерийского полка для обороны такого участка было мало, но другими средствами мы не располагали. Положение спасала малая активность противника. Это дало нам основание предположить, что он изберет другое направление для удара. Против нашего кавалерийского заслона выбрасывались, в основном, немногочисленные румынские подразделения.

От разведчиков нам стало известно, что части противника, переправлявшиеся через Дон у Верхне-Курмоярской, направляются на северо-восток, выбрасывая на реку Аксай слабые заслоны. Маневр этих частей был ясен – обеспечить левый фланг главных сил 4‑й танковой армии Гота, наступавших от Котельниково на Сталинград обходом с юго-востока.

Войсковая разведка уточнила также, что немцы, захватив Котельниково, не идут по кратчайшему пути вдоль железной дороги, а направляют свои главные силы через Пимен-Черни, Дарганов, Уманцево и выходят в район Тингута, Плодовитое, Абганерово.

Связавшись со штабом фронта, я доложил о создавшейся на юге обстановке и получил категорическое приказание удерживать позиции по реке Аксай теми силами, которые остались в моем распоряжении.

Другого задания и ориентировки я не получил, хотя от штабных работников фронта, разъезжавших по тылам, от телефонистов и из других источников, которые именовались «солдатский вестник», знал, что в наших тылах идет усиленная перегруппировка войск.

Я ждал наступления немецко-румынских войск, которые не могли не знать о нашей перегруппировке. Их удар на север из района Круглякова и станции Жутово мог сорвать маневр 64‑й армии и других войск.

Предупредив подчиненные мне войска о подготовке к упорной обороне рубежа по реке Аксай, я занялся проверкой готовности войск к обороне и особенно артиллерии и выслал во все стороны разведку.

В резерве остались 154‑я морская стрелковая бригада и два полка «катюш», последние были тщательно замаскированы в балках.

Наступление немецко-румынских войск началось вечером 5 августа в стыке дивизий Людникова и Куропатенко. Главный удар наносился между населенными пунктами Чиков, Дорофеевский на фронте протяжением восемь километров. Пехоте противника удалось переправиться через Аксай и частично вклиниться в наши боевые порядки. Вражеские танки пока оставались на южном берегу, по-видимому, готовили переправы.

Было ясно, что немецко-румынские войска, захватив плацдарм на северном берегу реки Аксай. постараются за ночь навести переправы для танков и с утра 6 августа начнут наступление, бросив в бой свои главные силы. Я говорю: было ясно, что так будет действовать противник, и в этом вижу уже результат хотя и маленького, но все же конкретного личного опыта, который получил в боях на правом берегу Дона.

Веря в непогрешимость своих тактических и оперативных приемов, гитлеровцы и здесь действовали по такому же, как и за Доном, шаблону: авиация, затем артиллерийский огонь, потом пехота, а за ней танки. Другого порядка в наступлении через водную, хотя и маленькую преграду, они не знали. И когда вечером 5 августа наши разведчики и наблюдатели обнаружили перед фронтом обороны скопление пехоты, артиллерии и обозов, особенно в балке Попова, нам уже нечего было долго раздумывать – мы знали: противник будет действовать именно так.

Я решил сорвать это наступление.

Мой план был прост: рано на рассвете нанести артиллерийский удар по скоплению противника на исходных позициях, затем дружной контратакой отбросить его пехоту за реку Аксай.

Мы не делали никаких сложных маневров, кроме выдвижения двух полков «катюш» на огневые позиции для залпа. Наши артиллерия и минометы вели огонь по ранее разведанным и пристрелянным целям. После артиллерийского налета стрелковым частям оставалось только подняться и перейти в атаку. Танков у нас не было, на помощь своей авиации я не рассчитывал, так как установить с ней связь не удалось.

Откровенно говоря, боязно было производить даже простые маневры войсками, которые я собрал во время отступления, не зная, на что они способны. Однако я думал, что если наша атака почему-либо не увенчается успехом или вообще не состоится, то все же фронт обороны останется занятым.

Танки – главная опасность – еще находились на той стороне Аксая. Но если они ночью переправятся, то наш контрудар будет явно обречен на провал, ибо у нас не было не только противотанковой артиллерии, но даже противотанковых гранат. Обстановка рискованная, однако бездействие могло еще больше осложнить ее.