Три страсти Петра Первого. Неизвестная сторона жизни царя - Валерия Орлова Страница 16

Екатерина не была похожа на прежних жен царей. Все денежные подарки, которые она получала от мужа и от различных высокопоставленных лиц, она не тратила, а хранила в Голландском банке. Расточительность была ей несвойственна. Наоборот, Екатерина всячески удерживала Петра от излишеств, не позволяла ему устраивать оргии и пьянств. Она умело вела царя той дорожкой, которую считала правильной. Вместе с тем, Екатерина никогда не лезла в государственные дела, считала, видимо, что Петр этого не потерпит, хотя царь, на удивление всем, был очень привязан к жене, доверялся ей во всем. Да и сложно было утаить что-то от Катерины. Она была слишком прозорлива, слишком умна, хоть и не родилась дворянкой. Петр действительно прекратил по ночам ездить неведомо куда, пить да развлекаться с девками.

Правительница взяла на себя только одну роль: она защищала тех, на кого обрушивался несправедливый гнев Петра. Только она могла успокоить царя и повлиять на его решение.

Петр возвестил о своем намерении короновать Екатерину: «И понеже ведомо есть, что в прошедшей двадцатиединолетней войне коль тяжкие труды и самый смертный страх отложа собственной нашей персоне, за Отечество наше полагали, что с помощью Божией и окончили, что еще Россия так честного и прибыточного мира не видала и во всех делах славы так никогда не имела, в которых вышеописанных наших трудах наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великой помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и, елико возможно, вспомогала, а наипаче в прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии и от них несумненно всему государству: того ради данною нам от Бога самовластию за такие супруги нашей труды коронациею короны почтить, еже Богу изволыну, нынешней зимы в Москве иметь совершено быть».

Для Екатерины даже изготовили корону, которая оказалась прекраснее, чем корона самого Петра. Она была из золота и серебра и усыпана множеством бриллиантов. Не любивший роскоши Петр на этот раз отступил от своих привычек: задолго начались приготовления к коронации, и государь не щадил средств, чтобы придать церемонии, впервые в России утверждаемой, необыкновенное великолепие. Первое императорское коронование должно было не только доказать всему миру, что Петр считает несомненным свое право на императорский титул, но и воочию явить все могущество новой империи. Самому короноваться императорской короной Петр, венчанный на царство, не пожелал, и, коронуя Екатерину, он этим как бы указывал вперед на своего преемника.

Супруги были счастливы, но со временем их отношения становились все более натянутыми. Петр хоть и любил до безумия свою жену, но не мог отказаться от связей на стороне.

Петр влюблялся быстро и легко. При дворе Петр познакомился с удивительной женщиной, к которой не мог остаться равнодушным.

Недавно из заграницы прибывала Мария Андреевна, представительница древнего, славного рода дворян, дочь графа Андрея Матвеева. Мария получила хорошее образование, юношество свое провела в Вене и Гааге, где ее отец служил послом.

Девушка была прекрасна: светлоока и светловолоса, она, словно луч солнца, поникала в помещение и освещала все вокруг своей улыбкой.

Мария великолепно танцевала, искусно вела светскую беседу, была умна не по годам, весела и энергична.

Такую женщину невозможно было не заметить. И Петр заметил.

Он увидел ее на балу. Мария кружилась в быстром танце, роскошное платье цвета увядшей розы невероятно шло ей. Иногда из-под длинных юбок выглядывали носки изящных туфелек. Когда музыка затихла, Марию окружили поклонники. Она заливисто засмеялась. Она напоминала свежий цветок, окропленный росой, душистый и нежный.

Екатерина заметила интерес Петра к знатной особе. Императрица уже давно смирилась с изменами мужа, так как знала — эти женщины для него ничего не значили. Его судьбой по-прежнему управляла она. Однако в этот раз Екатерина почувствовала тревогу. Интуиция подсказала ей, что это не просто очередная интрижка. Петра по-настоящему увлекло это свежее, чистое, прекрасное личико, эти покатые плечи, гордая шея, легкий румянец и солнечный взгляд.

Царь, замерев, смотрел на Марию, не способный оторвать от нее взгляда.

Этой ночью Петр не пришел в опочивальню жены, и Екатерина прекрасно знала, где он. Внезапно на нее навалилась свинцовая усталость, из глаз покатились слезы. Она зубами рвала подушку, металась в постели. Что ж это с ней творится? Всегда спокойная и уверенная в себе, Катерина чувствовала опустошение и печаль. Мука сковала сердце.

Зачем эта девка, эта потаскуха явилась сюда? Она отберет у нее Петра, а ее, императрицу, заставит страдать.

Несколько дней Екатерина не видела мужа.

Петр, увлеченный Марией, много времени проводил у нее дома. Впервые за долгое время он ощутил себя если не счастливым, то по крайней мере удовлетворенным. На душе было спокойно.

Мария оказалась приятной собеседницей — с ней можно было говорить обо всем. Она умела шутить и быть серьезной. Она всегда внимательно выслушивала Петра и даже помогала советами, а иногда и делами.

Дома у нее было уютно и тепло.

Петр сидел в кресле, а она, милая и нежная, обнимала и ласкала его. Ее мягкие руки гуляли по его груди, шее, щекам. В прикосновения Марии было столько тепла, что царю становилось тяжело дышать.

Однажды Петр заметил, как Мария весело разговаривала с графом Орловым, который славился при дворе своим искусством покорять женщин. Мария смеялась шуткам графа и даже, к возмущению Петра, осмелилась коснуться его руки.

Царя обуяла ярость, глаза налились кровью. «Чертовка! — подумал он. — Что же, решила променять на другого? Врешь, ничего не выйдет».

Вечеров Петр вихрем ворвался в дом к Марии. Она сидела за столом и читала. Вскочив в испуге, Мария отступила к стене. Петр грозно воззрился на нее, уперев руки в бока.

— Что случилось, родной? Почему ты так злишься?

— Как ты смеешь смотреть на других мужчин?! — в гневе закричал Петр. — Ишь ты! Возомнила себя невесть кем.

— Что ты, любовь моя. Зачем мне кто-то другой? — все еще дрожа, вопросила Мария.

— Врешь, стерва! Видел тебя сегодня. Меня не проведешь!