Поводыри богов - Татьяна Алферова Страница 16

Когда ей исполнилось девять, князь Олег стал взглядывать на Ольгу как-то уж слишком пристально, и Ярке это не нравилось. А вскоре умер отец, упал на пол, как случалось с ним все чаще, забился головой и – умер. И снова они переехали, в еще больший дом, в огромный город Плесков. Дружинников стало много больше, и стали они теперь – Ольгины. Она прекрасно говорила на нескольких наречиях, отлично ездила верхом и разбиралась в лошадях, какое-то представление имела о народах, живущих вдоль Великого пути, о самом Шелковом пути тоже знала достаточно и отличалась неукротимым любопытством и замечательной выдержкой.

– Великий князь заботится о тебе пуще, чем о родной дочери, – вздыхала Ярка. – Ох, не было бы худа от того.

Князь Олег заехал на охоту в ее леса, просил позволения, как у взрослой, Ольга отвечала ему уверенно. Князь пробыл целую неделю, в первый же день устроил ей экзамен, остался доволен и теми крупицами знаний, что она выказала. Тем не менее прислал двух учителей, славянина и грека, свободных людей, не невольников. Через год Ольга знала больше, чем сама княгиня Силкисиф, даже греческий алфавит начала понимать Ольга. Олег выбирался в ее город нечасто, у великого князя забот много. Но если уж выбирался, то подолгу беседовал о делах совсем не девичьих. Его часто сопровождал молодой дружинник Свенельд, пытался разговаривать с Ольгой, но, хотя в варяжских домах женщины пользовались довольно большой свободой, она никогда не обращалась ни к кому из свиты князя, только к нему самому.

Олег толковал о главнейших делах мудрого правителя, о том, что сильный никогда не защищается, а только нападает, о том, что Шелковый путь – самое важное для княжества, а теперь весь путь от Ладоги до Киева принадлежит ему, и Ольге тоже будет принадлежать со временем. Первейшая обязанность князя – защищать путь, обеспечить купцам и дружине выход на богатые греческие рынки да не давать грекам воли, вот почему так важно самому пойти на них войной и показать силу русского оружия. А также потеснить степняков, иначе они сами нас потеснят. Хазарских данников надлежит подчинить себе как можно скорее, пока слабы хазары, пока утомлены бесконечными войнами с печенегами, но и с печенегами в союз не вступать, племя это коварное и ненадежное. А данники принесут в казну столько денег, что можно нанять новую дружину и пойти на греков. Для того чтобы будущий поход на греков оказался удачным, не годится нынешняя дружина из варягов-урман. Она малочисленна, к тому же урмане не любят конного боя, а будущее – за всадником, не за пешим, а главное, урманскому войску в походе не будет желанной поддержки от местных жителей. А если в дружину привлечь местные городские полки, да дать городским воеводам поболе власти, да взять отряды не только подчиненных племен, а союзников просить участвовать тоже, обещав им справедливую долю, – это войско окажется непобедимым. И в дороге будет легче, все племена окажутся в дружине, значит, все земли, что им предстоит пройти, будут для них общей и родной землей. Когда пойдут по землям полян, поляне из дружины обеспечат им радушный прием у соплеменников, в земле кривичей – постараются дружинные кривичи. И самое главное – не торопиться, не пожалеть времени на обучение воинов. Удивительные вещи обсуждал князь с Ольгой и доверял ей безгранично. Но торопился князь дать своему многоплеменному народу общего единого и главного бога, ох, торопился! А Ольга мала, не созрела до совета, но об едином боге запомнила.

Ярка, ставшая к тому времени старой нянькой, ворчала:

– Князь забыл, сколько лет моей госпоже!

Но князь не забыл. На тринадцатое Ольгино лето, когда буйствовал цветом веселый весенний месяц травень, Князь появился в ее доме рано утром и целый час говорил с нею при закрытых дверях без свидетелей, после чего уехал. Ольга же приказала снарядить ей легкую лодку-павозку, убрать лодку цветами и отвести туда, где река Великая лижет песчаный берег у трех больших вязов перед рощей. После крикнула одеваться, да не рытым бархатом с тяжелым серебряным шитьем, а платье попроще велела подать, но серьги и ожерелья надела самые нарядные. Девки расчесали ей косу, помаслили брови, покрыли ее легким покрывалом, и Ольга отбыла под охраной пяти дружинников, не сказав ни слова даже няньке о том, что замыслила.

В маленькой павозке, засыпанной черемуховым цветом, увидел ее князь Игорь, под зеленым воздушным покрывалом, с тонкими ивовыми удочками, с лубяным ведерком без единой рыбки. Ни одной рыбки не поймала Ольга в тот день, поймала она взгляд князя и сердце его следом. Спешился Игорь, увидел прозрачные очи того же цвета, что Нево-озеро под лучом весеннего солнца, зыбкие, неверные, как озеро. Как озеро, глубокие, как озеро, хранящие тайну. Забыл о косуле, что преследовал в молодой роще, обо всем забыл, бросил поводья, подошел, утопая дорогими сапогами в прибрежном желтеньком песке, пересохло горло у князя, попросил он напиться. Набрала дева прозрачной воды в нежные ладони, поднесла Игорю… Пропал князь. Катались они на лодочке на другой берег, катались обратно. Говорил князь с Ольгою, не мог наговориться, но ни слова не помнил из сказанного. И вился над ними ласковый ветер, смеялись русалки под мелкой волной, плескали воду, рассыпалась она малыми радугами, свивалась кольцами на глубине.

Никогда не поминала Ольга о том, что было сказано великим князем за закрытыми дверями. Но сама запомнила накрепко вот что: молодой наследник князь Игорь ничего не хочет делать по подсказке – только сам. А ум у самого нескорый. Если же прикажешь, а хоть и попросишь – не выполнит. Ну а когда прикажет сильнейший, пусть великий князь, сделает без охоты и плохо.

После того как они прокатились в лодочке, князь Игорь – не иначе русалки наволхвовали – надумал свататься. Вещий Олег осерчал для виду, но сватов заслал. Через месяц все и сделалось. Князь Игорь считал, что уж здесь-то поступил по-своему, нашел себе жену без указки, пусть не самого знатного рода, но урманского племени. Великий князь согласился на брак при условии, что невеста будет его именем зваться, Ольгою. Ольге оно и привычно. Но чего ни князь Олег, ни Ольга не ждали, так это того, что она после свадьбы полюбит мужа сама. Это было не то чтоб неожиданно, но весьма кстати. Притом понимала, чего муж стоит на деле, оставалась послушной князю Олегу и вникала во все государевы дела.

Рисковала Ольга, подкарауливая в лодочке капризного Игоря той весной. Князь Игорь хоть и не слишком охоч был до девушек, но иные все же терпели от него обиды, а рабыни, напротив, обретали желанную волю, понеся от князя дитя. Но на тот рискованный случай, если князь захочет ее взять силою, сидели, схоронившись под ракитником, пятеро дружинников, да Ольга и на себя полагалась.

Молодой князь любил жену не то чтоб без памяти – ровно столько, сколько сил хватало, а сил на любовь у него немного оказалось. Потому княгиня и переживала, что ребенок не завязывался, потому и привечала обавниц да потвор. Правда, к ворожее Ласочке привязалась искренне, но наконец свершилось, скоро ей родить, а значит, всей женской слабости конец, конец всем дружбам, государыня не может по душе поступать, несвободна хуже рабыни. Хотя добра не забудет, расплатится с Ласочкой многажды, на то и власть.