Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции - Сесил Рот Страница 16

За сохранение своего достоинства евреям Венеции следовало благодарить Османскую империю, которая тогда находилась в числе величайших европейских держав, поскольку с ней Светлейшая республика пребывала в особенно тесных отношениях. Турки, нация солдат и крестьян, находили евреев чрезвычайно полезными как купцов и искусных ремесленников. Многие евреи были выпускниками Падуанской медицинской школы; они несли свои знания на Восток и становились личными врачами султана или великого визиря. Иногда они добивались значительного влияния на Блистательную Порту. Благодаря способности евреев к языкам, развившейся в результате многовековых преследований и скитаний, их часто назначали переводчиками при всех дипломатических миссиях в Константинополе. Постепенно они становились силой в ближневосточной дипломатии. Иногда турки не гнушались отправлять их с миссиями высочайшей деликатности и важности. Так, в 1476 году султан отправил в Венецию для ведения мирных переговоров посланника-еврея, наделенного всеми необходимыми полномочиями. Хотя посланник умер в пути, на Каподистрии, его пример вдохновлял угнетенных единоверцев, живших в странах Запада. Испанских евреев, изгнанных в 1492 году, охотно привечали султаны. Начиная с того времени роль евреев в Османской империи значительно возросла. Она достигла наивысшей точки с возвышением Иосифа Наси, чья поразительная биография служит квинтэссенцией романтизма XVI века.

Среди беженцев из Испании, которые вынуждены были в 1497 году принять христианство в Португалии, находились несколько представителей видной еврейской семьи Наси. Некоторые из них торговали в Лиссабоне драгоценными камнями; позже они основали крупный банкирский дом. Во втором десятилетии XVI века филиал их банкирского дома появился в Антверпене, тогдашнем центре коммерции всей Северной Европы. На своей новой родине, где были не так сильны религиозные предрассудки, а экономические условия предлагали большие возможности, семья начала процветать; и банкирский дом, которым управляли ее представители, стал одним из крупнейших в Европе. В 1535 году глава компании, Франсиско Мендес, умер в Лиссабоне; его вдова, Грасиа, она же Беатрис де Луна, поехала к родственникам в более безопасный Антверпен. Ее сопровождала дочь, красавица Рейна. С ними поехала также ее золовка, вдова покойного врача короля Португалии, и их сын Жуан Мигес. В Антверпене они тут же вошли в высшее общество, путь в которое проложило их богатство. У них было много друзей среди местной знати; сама наместница Нидерландов Мария Венгерская, сестра Карла V, не погнушалась просить руки красавицы Рейны для одного из своих фаворитов благородного происхождения. Мать девушки ответила, что скорее увидит свою дочь мертвой.

Такой неслыханный отказ вызвал враждебность властей к семье. Их уже не без оснований подозревали в том, что в глубине души они сохранили верность иудаизму; и Диего Мендеса, зятя Грасии, некоторое время назад судили за ересь. Предчувствуя новые преследования, вся семья бежала сначала в Лион, а затем в Венецию.

Прибытие такой многочисленной и известной семьи не могло пройти незамеченным. В предшествовавшие годы марраны уже мигрировали в Венецию в большом количестве, и правительство в их лице столкнулось с серьезной проблемой. Проблема обострилась после нового притока иммигрантов. В следующем году издали указ, по которому все марраны изгонялись из Венеции. Тогда семья Мендес еще не совершила решительного шага и не вернулась к иудаизму. Однако племянница и воспитанница доньи Грасии, которым надоела ее опека, выдали ее властям. Грасию обвинили в склонности к иудаизму, все ее имущество подлежало конфискации. Родственникам пришлось искать убежища в Ферраре. Этот пример развязал руки королю Франции Генриху III, который наложил руки на огромное имущество банкирского дома, находящееся в его владениях, особенно в Лионе.

Людям, которые были на дружеской ноге с гордыми идальго Пиренейского полуострова, нелегко оказалось мириться с подобным отношением. Молодой Жуан Мигес (который, если верить свидетельствам очевидцев, запросил, пусть и тщетно, у венецианского правительства выделить какой-нибудь остров, куда без помех могли бы мигрировать беженцы из Португалии) прибег к решительному шагу. В то время дом Мендесов обладал влиянием во всей Европе, и к его голосу почтительно прислушивались даже в столице Турции. Более того, там Мигес мог рассчитывать на содействие Мозеса Хамона (который, как и его родня, был уроженцем Испании), лейб-медика Сулеймана Великолепного. Благодаря тактичным намекам султан решил оказать содействие этой важной семье богатых купцов; ему рассказали и о возможных преимуществах в том случае, если семью уговорят переселиться в Турцию. Результаты оказались ошеломляющими. Блистательная Порта направила в Венецию посланника, который безапелляционно потребовал освободить донью Грасию и вернуть ей имущество. Венеция настолько дорожила отношениями с Ближним Востоком, что ее власти не посмели ответить отказом и кротко согласились исполнить все требования. Грасии Мендес позволили присоединиться к родственникам в Ферраре. Однако семье надоело вести двойную жизнь, тем более что все равно не удавалось избежать проявлений христианской нетерпимости. Переехав в Константинополь, где их приняли с распростертыми объятиями, они отказались от напускного католицизма и открыто вернулись к вере своих отцов. Жуан Мигес также взял родовое еврейское имя – Иосиф Наси. Он женился на своей кузине, красавице Рейне.

Вскоре Иосиф Наси занял видное положение в турецкой столице. В диспуте о престолонаследии, который разгорелся вскоре после его приезда, он поддержал своего покровителя Селима, который в конце концов и одержал победу. В 1566 году Селим взошел на престол, а Наси стал его правой рукой. На протяжении значительного времени он считался поистине всесильным в государственных делах. Его влияние и власть превосходили власть самого великого визиря. Все дипломаты в Константинополе стремились заручиться его дружбой и поддержкой. Он почти на равных переписывался с европейскими королями и князьями. Он стал герцогом Наксоса и князем Кикладских островов. Как государственный деятель Наси отличался поразительной проницательностью и широтой кругозора; правда, ему мешал недостаток практической энергии. Самым памятным среди его достижений стало приобретение концессии на город Тверию (Тивериаду) в Палестине, где он рассчитывал создать еврейское поселение. Таким образом, его можно считать предтечей сионизма. В Венеции прекрасно знали о достижениях Наси, потому что именно через Венецию он намеревался организовать миграцию угнетаемых евреев из католических стран и направлять импортные товары для экономического укрепления своей колонии.

Одновременно он доказал, что не забывает причиненные ему оскорбления. Ранее Франция конфисковала имущество семьи Мендес в Лионе; он приказал конфисковать французские суда в турецких водах на эквивалентную сумму, подсчитанную весьма вольно. Испания преследовала его родственников, а его с семьей выгнали из Фландрии. Поэтому Наси благосклонно отнесся к призывам о помощи со стороны протестантов Северной Европы и по мере сил поощрял восстание в Нидерландах, которое в конце концов пошатнуло величие Испании. И все же его месть главным образом коснулась Венеции, которая причинила ему и его близким незаслуженное унижение. Его политика отличалась крайней враждебностью по отношению к Венеции – даже в мелочах. Так, он намеревался развивать в своей колонии в Тивериаде шелкоткацкую промышленность и таким образом подорвать экономическое положение Венеции. В сентябре 1569 года, когда в венецианском Арсенале вспыхнул пожар, едва не уничтоживший большую часть города, власти республики подозревали, что за поджигателями стоит именно он. При любых обстоятельствах Наси спешил воспользоваться последовавшим за тем замешательством. В результате его уговоров султан затеял давно замышляемое нападение на Кипр, который сто лет находился под властью Венеции. Поговаривали, что после завоевания острова еврей-фаворит станет его королем.