Непрочитанные страницы Цусимы - Владимир Цыбулько Страница 15

Вопрос о сигнальных огнях возник в августе 1904 г., когда главный доктор госпитального судна "Орел" Яков Яковлевич Мультановский выдвинул предложение об установке на корабле дополнительных сигнальных огней. Эти огни предназначались для того, чтобы показать милосердное назначение госпитального судна. Днем это требование легко выполняется благодаря тому, что госпитальное судно узнается по таким признакам, как белая окраска, наличие второго флага Красного Креста, зеленая или красная полоса по борту и другим. Предложения Я.Я. Мультановского получило поддержку в Российском обществе Красного Креста, его поддержали также в Морском министерстве и флотские начальники, имеющие в своем распоряжении госпитальные суда: наместник царя на Дальнем Востоке адмирал, генерал-адъютант Е.И. Алексеев и командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал З.П. Рожественский, усмотревший возможность реализации предложения Мультановского на госпитальных судах в виде трех гафельных огней - белого, красного, белого на грот-мачте. Именно в таком виде на госпитальных судах установили дополнительные огни.

Согласно Гаагской конвенции 1899 г. Россия и Япония по дипломатическим каналам информировали друг друга о новых госпитальных судах. В информации о госпитальном судне "Орел" Японии сообщили и о дополнительных сигнальных огнях. В ответе Японии говорилось: "Ношение ночью особых огней на госпитальных судах не достаточно для представления судам с такими огнями прав и преимуществ в виде многих неудобств, могущих возникнуть из этого". Управляющий Морским министерством адмирал Ф.К. Авелан в данном ответе усмотрел несогласие японцев на установку гафельных огней на "Орле" и распорядился об их демонтаже на всех госпитальных судах.

Высокие начальники, причастные к делу о госпитальных судах, выразили свое согласие с позицией Ф.К. Авелана. Только командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой имел иное мнение. По З.П. Рожественскому Гаагская конвенция не требует согласия Японии на установку специальных огней на русских госпитальных судах. Японцам нужно только сообщить об огнях и использовать их по международным правилам. На такие взгляды России японцы не высказали возражений. Повторная установка дополнительных сигнальных огней на госпитальных судах России производилась по приказанию генерал-адмирала, великого князя Алексея Александровича.

Твердая позиция контр-адмирала Рожественского в деле установки дополнительных сигнальных огней на госпитальных судах, горячая заинтересованность его в дополнительных огнях стали важным фактором в подготовке к Цусимскому бою.

Новые огни прибавились к штатным огням судов — топовым, отличительным и гакабортным. На японских госпитальных судах дополнительных огней не было. При встрече с русскими госпитальными судами преимущество во времени и дальности обнаружения принадлежало японцам.

В чем цель адмирала Рожественского - неизвестно. Можно лишь предполагать наличие в его действиях военной хитрости. Началом реализации адмиральской хитрости, по-видимому, можно считать его приказание (сигнал) госпитальным судам "Орел" и "Кострома" о включении сигнальных огней, всех основных и дополнительных.

В вахтенном журнале госпитального судна "Кострома" 11 мая 1905 г. записано: "3 часа 35 минут пополудни сигнал адмирала - "Госпитальным судам "Орлу" и "Костроме" идти позади эскадры. Ночью нести огни".

Вахтенный журнал госпитального судна "Орел" после захвата и конфискации судна японцами был ими изъят, где он находится в настоящее время — неизвестно. Сохранился только японский перевод журнала. Переводчики Масахиса Судзикава и Василий Молодняков из японского перевода вахтенного журнала подготовили документ под названием "Копии фрагментов из вахтенного журнала русского госпитального судна "Орел". Документ хранится в рукописном отделе Центрального военно-морского музея, инвентарный номер № В-38668. 11 мая 1905 г. в документе записано: 3 часа 20 минут пополудни получили флажный сигнал — "Орлу" и "Костроме" на ночь выйти в арьергард эскадры и включить огни".

Данные о включении сигнальных огней из вахтенных журналов "Костромы" и "Орла" не являются единственными источниками. По этому вопросу имеется печатное сообщение иеромонаха Зиновия (Дроздова), священника госпитального судна "Орел". В изданной им книге "С эскадрой до Цусимы" он пишет о сигнале адмирала: "Госпитальным судам отстать от эскадры и идти с огнями". Видимо, память подвела батюшку, и он изменил дату события с 11-го на 13-е мая. Но это не исказило сути произошедшего события.

11 сентября 1905 г. кронштадтская газета "Котлин" опубликовала статью "О плавании госпитального судна "Кострома", где говорится: "11-го мая последовало распоряжение адмирала, чтобы госпитальные суда "Кострома" и "Орел" несли все огни и шли сзади эскадры". Тут не указывается только, в котором часу было получено это распоряжение адмирала, но ясно, что исполнение сигнала началось 11-го мая с наступлением темноты.

Четыре названные источника имеют подлинные сведение о том, что включение основных и дополнительных огней на госпитальных судах "Орел" и "Кострома" произведено по сигналу командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Рожественского 11 мая 1905 г. В архивных делах, книгах, журналах, газетах встречаются сведения об офицерах, которые видели и докладывали о огнях госпитальных судов по данным собственного наблюдения за обстановкой или заимствованных из доступных источников информации. Об этих сведениях мы еще будем иметь возможность сообщить читателям.

Включение сигнальных огней на русских госпитальных судах перед Цусимским боем оказало определяющее влияние на обнаружение эскадры японцами. Естественно, это получило отражение в описаниях боя обеими сторонами. Важное место в этом деле занимал вице-адмирал З.П. Рожественский, знавший и понимавший ход событий в бою. Однако его положение осложнялось тем, что некоторые важные вопросы по госпитальным судам он сообщал неверно. Так, в июле 1905 г. он, находясь в японском плену, докладывал морскому министру: "С 10-го мая по ночам эскадра не носила топовых огней; боковые же и гакабортные огни были ослаблены у всех, кроме госпитальных судов, которые имели полностью положенное им освещение, не исключая гафельных огней". Адмирал не называет документ, который определяет положенное госпитальным судам освещение. Ниже историческая комиссия проинформирует читателей об отсутствии такого документа. Мы сообщим читателям и о ложной информации, о том, что включение сигнальных огней производилось, в основном, по усмотрению командиров кораблей.

19 декабря 1905 г. приказом по морскому ведомству № 539 была назначена следственная комиссия по выяснению обстоятельств Цусимского боя. В состав комиссии входили: вице-адмирал Я.А. Гильдебрант-председатель и члены контр адмиралы Молас и барон Э.А. Штакельберг, капитан 1 ранга А.Ф. Гейден и капитан 2 ранга Г.К. Шульц. Делопроизводителем комиссии назначен капитан 2 ранга Шульц.

Комиссия ознакомилась с официальными документами, относящимися к плаванию и снабжению отрядов эскадры, с полученными донесениями о Цусимском бое, приняла показания участников боя по вопросам, предложенным комиссией. Среди 75 вопросов следственной комиссии только один под номером 25 относился к огням госпитальных судов. В нем был поставлен вопрос: "почему "Кострома", отстав от эскадры, шла в ночь на 14 мая с огнями". На этот вопрос командующий эскадрой вице- адмирал в отставке З.П. Рожественский ответил: "Госпитальные суда "Орел" и "Кострома" шли в ночь на 14 мая с топовыми огнями, потому что того требовала конвенция о госпитальных судах". Члены следственной комиссии обязаны были проверить этот ответ по тексту конвенции или по изданной в 1901 г. книге полковника О.А. Овчинникова "Красный Крест на море". Он служил в Главном морском штабе, представлял Морское министерство на международных конференциях и в комиссиях по международному праву. Но комиссия обстоятельной проверки дела не производила.