Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори Страница 15

«Как осмеливается он, спрашиваю я вас, препятствовать союзу других, ссылаясь на их кровное родство, когда сам живет, как всем известно, с женщиной, которая приходится ему родней в третьем колене? Что до меня, я не знаю, есть ли еще какое-либо родство между сыном графа Тибо и дочерью графа Фландрского, как и не знаю, в каком родстве состоят его дочь и сын графа Суассонского; определенно я могу сказать лишь одно: я никогда не давал согласия на незаконные браки. Однако я могу сказать вам — и желаю, чтобы папа знал об этом, — что если на пути к этим бракам нет никакого канонического препятствия, то значило бы обезоружить Церковь и значительно ослабить ее власть, противясь заключению этих браков» ^[70].

Послание Бернарда заслуживает внимания по многим причинам. Прежде всего, оно доказывает, что церковнослужители — если не все остальные, как утверждает Бернар — знали о кровном родстве короля с Алиенорой. Никто, даже сам клервоский аббат, не ссылался на него несколькими годами ранее, чтобы помешать заключению этого брака. Таким образом, аргумент кровного родства являлся довольно действенным оружием в руках Церкви, но она не использовала это оружие систематически и прибегала к нему лишь в благоприятные, своевременные моменты. Из послания видно также, что король, указывая на препятствия канонического характера, и сам не прочь использовать это средство. Следовательно, он неплохо был осведомлен о семейных связях аристократии, которые на тот момент были известны лишь клирикам: вероятно, в этом вопросе король получал у них сведения. Было бы странно, если бы Алиенора о них не знала.

Смерть Иннокентия II дала надежду на мирное завершение спора. Преемником покойного стал более уступчивый Целестин II, ученик святого Бернарда. Вскоре последовала примирительная встреча по случаю освящения нового клироса аббатства Сен-Дени, архитектурная переделка которого велась по инициативе его аббата Сугерия. Сам он с гордостью описывает пышность и блеск литургического богослужения 11 июня 1144 г., в котором участвовал Бернард Клервоский, многочисленные архиепископы и епископы, присутствовал король Людовик VII, его мать Аделаида, супруга Алиенора, главные сеньоры и прочая знать королевства. На сей раз оппозицией, которую нужно сломить, — и Бернард это прекрасно осознавал — был «клан Алиеноры», который отказывался от любого соглашения, если с Рауля и Петрониллы не будет снято отлучение, и брак их не будет признан действительным. Тогда Бернард решил переубедить Алиенору во время их удивительной личной встречи, завершившейся своего рода сделкой, о которой рассказывает Жоффруа Оксеррский в первом «Житии святого Бернарда». Алиеноре было всего лишь двадцать лет, но уже семь из них она провела в браке, который по-прежнему оставался бесплодным; после выкидыша у королевы не осталось ни малейшей надежды на материнство. По словам автора «Жития», она якобы поведала о своем горе святому аббату, который, связав бесплодие королевы с ее вызывающим поведением по отношению к Церкви, тут же воспользовался моментом, осмелившись пообещать ей ребенка в том случае, если она откажется от своего дурного влияния на короля: