Индия. История, культура, философия - Стенли Уолперт Страница 15

Внук Чандрагупты, Ашока (правил в 269–232 гг. до нашей эры), был мудрейшим Маурья и величайшим монархом своего времени, одним из самых выдающихся императоров в мировой истории, если верить просвещенным посланиям, выгравированным на многочисленных столбах, возведенных по приказу Ашоки вокруг его владений, чтобы информировать подданных о его имперских указах. Но на протяжении первых девяти лет своего правления Ашока просто следовал трактату Чандрагупты о проведении внешней политики, завоевав царство Калинга, сегодняшний штат Орисса, расположенное к югу от его империи. Эта война оказалась настолько ужасной с точки зрения человеческих жертв, приведя к гибели сотен тысяч людей, что император Ашока, после того как выиграл эту войну, принял решение больше никогда не ступать на тропу войны. Вместо этого он обратился к закону справедливости (дхарма) Будды, который защищал любовь и ненасилие (ахимса), как более стоящие идеалы для империй и монастырских орденов. О его вере в учение Будды о справедливости было объявлено повсюду на севере и на юге, вплоть до самых дальних границ царства Ашока, где его читали вслух подданным как благородного, так и низкого происхождения, таким образом пропагандируя добродетель и умеренность во всем. С началом той эпохи, когда буддизм стал доминировать в правлении империи, Индия смогла, но только ненадолго, изгнать из своей государственной политики войны и насилие. Единственное, чего она все-таки добилась, так это того, что страна навсегда стала преимущественно вегетарианской в своих кулинарных предпочтениях.

Благодаря тому, что Ашока организовал третий великий съезд буддистов в Паталипутре около 250 года до нашей эры, буддийский посыл о всемирной любви распространился далеко за пределы Индии, сначала в Бирме и Шри-Ланке, а оттуда повсюду в Юго-Восточной Азии. Традиционно индийские монархи любили охотиться и по крайней мере раз в год выезжали верхом на своем боевом слоне, чтобы устроить массовую бойню всего, что двигалось и рычало, в узкой ловушке, куда царские слуги барабанным боем загоняли бедных животных. Ашока превратил эти ежегодные охоты в «паломничества дхармы», выходя в люди для того, чтобы посеять в сердцах всех, кто его видел и слышал, зерна любви к закону Будды. Многие из прекрасных индийских дорог, по обочинам которых высажены деревья, были созданы именно в эти времена. Ашока лично назначал «наблюдающих за выполнением закона» и намного чаще, чем он в действительности мог, отправлялся в самые дальние уголки своего царства, чтобы утвердить новые законы империи. Таким образом, великое многообразие народов и племен Индии получило первое вливание того, что мы сейчас называем национальной идеологией и культурой.

Имперское правление Маурьев пережило смерть Ашоки на несколько десятилетий, но южные рубежи империи охватило восстание, в то время как с северо-запада через Пенджаб начались многочисленные набеги на нее. Ни один из сыновей или внуков Ашоки не унаследовал его великого дара вдохновлять и править. Недовольство брахманов тем, что страна практически превратилась в буддистское государство, нарастало с каждым освящением ведического алтаря и в конце концов брахманский генерал возглавил переворот, который и положил конец правлению маурийской династии в 184 году до нашей эры. Была ли идея всеобщей любви просто слишком непрочной, чтобы победить человеческую жажду власти, похоть и жадность? Бастионы индийской империи оказались усыплены, ошибочно полагая, что страна вне опасности, и, в результате, стали слишком слабыми, чтобы защитить себя, глубоко веря в свои философские идеалы, которые никогда не были предназначены для управления государством.

Крах маурийского правления возвестил о возврате к временам политического раскола и раздробленности на мелкие части, которые продлились 500 лет. Идеалы Ашоки о ненасилии и объединении оказались скорей историческими исключениями, чем правилами в истории Индии, однако после того, как они были ясно сформулированы и даже некоторое время испытаны на деле, они уже никогда больше не были забыты. Индийские поэты и святые, вместо монархов и честолюбивых политических лидеров, часто будут стараться вдохновить людей вернуться к тому «золотому веку», когда царила дхарма Ашоки. В некотором смысле это была вторая Рама-раджья, только на этот раз еще остались стоять столбы из отполированного песчаника с надписями, доказывающими реальность существования того просвещенного века. Знаменитая капитель колонны Ашоки, на которой сидят четыре льва, в наше время постоянно хранящаяся в музее города Сарнатх и ставшая символом индийского правительства, напоминает нам мягкими улыбками, застывшими на лицах львов, что все императоры мира, а также цари джунглей могли бы научиться выступать в защиту добродетели, доброты и справедливости для всех.

Греко-бактрийские наследники пограничных провинций Александра Македонского стали первыми захватчиками, которые смогли преодолеть горные перевалы и вновь захватить долину реки Инд. За ними последовали персы с запада и скифы с севера, свирепые всадники из Центральной Азии, варвары, чьим единственным преимуществом над цивилизованной Индией было их боевое искусство. Подобно ариям, скифы сначала завоевали страну, а затем сами оказались соблазненными и завоеванными роскошной красотой и мудростью Индии. Величайшие из их монархов вскоре стали буддистами и именно по «бриллиантовой тропе» Шелкового пути, проходящего по Центральной Азии, буддизм пришел в Китай к началу первого века христианской эры. На северо-западе индийский мост в Восточную Азию и Персию, проходящий через царство Гандхару, стал самой жизненно важной артерией культурного обмена и торговли древнего мира. Буддизм путешествовал на восток через горные перевалы, на самой вершине мира превращаясь в религию со многими школами и бесчисленными богами, среди которых сострадательный спаситель (Бодхисаттва), в некотором отношении похожий на Иисуса. Буддистские монахи также некоторое время отправлялись и на запад, где их почтительный жест набожности, открытые ладони сжатые вместе, вскоре стал настолько же распространенным среди христиан, как и среди индийцев, которые используют его вместе с «Намасте!» в качестве их обычного приветствия. Может, концепция милости господней и святого спасителя также взяла свое начало на индийской земле? Апостол Фома, согласно преданию, провел последние годы своей жизни в Индии, и его предполагаемая могила стала объектом поклонения христиан Южной Индии, которые называют себя сирийскими христианами. Какова бы не была историческая точность этой гипотезы и насколько бы не были живучими мифы, греко-бактрийско-персидский мост стал интенсивным двухсторонним шоссе по обмену культуры на протяжении нескольких веков до и после начала христианской эры.

Синтез индуизма появился вновь во время второго великого объединения империи на севере Индии, названного золотым веком династии Гуптов (около 320–550 гг. нашей эры). Чандрагупта I утвердил свою власть от ключевых горных перевалов на северо-западной границе до Бенгальского залива, выбрав город Паталипутру в качестве первой в истории Индии столицы классической индуистской империи. Новая кровь и новые идеи, которые прибывали в Индию в большом количестве в течение предыдущих пяти столетий раздробленности, очевидно, оказались достаточными, чтобы держать новоиспеченных варваров на приличном расстоянии, и династия Гуптов на протяжении целого столетия становилась только сильнее. Пика славы династия Гуптов достигла во времена правления Чандрагупты II, «Чья Лучезарность Была Сравнима с Сиянием Солнца», с 375 по 415 гг. нашей эры. Калидаса, Шекспир Индии, жил и писал на санскрите свои великие пьесы и стихи при дворе Чандрагупты. Самая прекрасная и известная во всем мире драма Калидасы — это Шакунтала, названная так по имени героини — лесной нимфы, покорившей сердце царя-повесы и родившей его сына, Бхарату, после того как они по своему собственному желанию поженились по «любовному ритуалу».