Бабье царство. Дворянки и владение имуществом в России (1700-1861) - Мишель Ламарш Маррезе Страница 15

Несмотря на то что на протяжении всего XVIII в. законы о наследственных правах женщин в России совершенствовались, они мало в чем превосходили европейские кодексы. В отношении вдов российское имущественное право отличалось не столько щедростью положений о вдовьей части, сколько отсутствием мер, ограничивающих женскую самостоятельность ^[46]. Часть, выделяемая дворянской вдове в России, была гораздо меньше той, что доставалась ее якобы обездоленной европейской сестре ^[47]. С другой стороны, земля, отходившая русской вдове, приносила ей не пожизненный процент, а находилась в ее прямой собственности. Более того, эта часть сливалась с собственными вотчинными землями вдовы и затем переходила в ее род, а не в семью мужа, если она умирала, не оставив потомства. Таким образом, в России вдова могла произвольно распоряжаться унаследованными от мужа землями, а не довольствоваться ограниченным преимуществом пожизненного пользования доходами с его собственности. Предоставляя вдове владеть землей, а не пользоваться доходами с имений мужа, российское право выражало известную уверенность в способности женщин управлять собственностью. Впрочем, для русских вдов, наследовавших бедные имения, наверное, было бы лучше иметь доходы с половины земель мужа, чем самостоятельно управляться со своими скромными владениями ^[48].

Наследственные права дочерей в российском праве также были сопоставимы с правами женщин в европейском законодательстве. Как к западу, так и к востоку от Эльбы дворяне отдавали первенство наследникам мужского пола и были более или менее щедры к своим дочерям. Однако по всей Европе женщинам в отсутствие братьев было вполне привычно наследовать земельные владения. Положения английского обычного права, требовавшие передачи недвижимости в майорат родственникам-мужчинам по боковой линии, были менее распространены на континенте ^[49]. В тех французских провинциях, которые придерживались римского права, родители были по закону обязаны обеспечивать дочерей приданым, и женщины могли обращаться в суд, если, взяв приданое вместо наследства, они несли потери. ^[50] В то время как многим европейским дворянкам приходилось принимать денежный эквивалент своей доли семейных владений, русские женщины имели некоторое преимущество, так как могли требовать недвижимость. Однако женщины в Польше и Венгрии, в зависимости от числа здравствующих сестер, могли рассчитывать на более крупную часть фамильной собственности, чем русские дворянки ^[51]. Таким образом, и в качестве самостоятельных наследниц, и при разделе семейного состояния с братьями русские женщины находились примерно в том же положении, что и европейские дворянки. Пересмотренные в конце XVIII в. правила наследования оказались подлинным шагом вперед для русских дворянок, и все же неравенство женщин с мужчинами в наследственном праве вызывало негодование реформаторов до конца императорского периода ^[52]. Обратив внимание на существенные пробелы и неясности в области женского наследования, русские законодатели XVIII в. способствовали укреплению позиций дворянок в имущественном праве. Суды защищали женщин от жадных родственников и не позволяли злоупотреблять властью в патриархальной семье. Так, они отказывали мужчинам в праве лишать наследства своих жен, сестер и дочерей без серьезных причин ^[53], как случилось с Екатериной Подлуцкой, чей отец оставил все земли, как родовые, так и благоприобретенные, сыновьям. Сенаторы постановили, что отец Подлуцкой действовал в рамках своих прав, завещав купленные владения сыновьям, но велели братьям уступить сестре ее долю вотчинных земель. Такие женщины, как Подлуцкая, без колебаний защищали свои экономические интересы, хотя закон позволял им не так уж много.