Энциклопедия пыток и казней - Брайен Лейн Страница 15

Именно публичная казнь вызывала возмущенные протесты и требования ее отмены. Иногда они исходили от таких авторитетных людей, как эссеист и писатель Уильям Мэйкпис Теккерей, которого до того напугало зрелище публичного повешенья Франсуа Курвуазье в июле 1846 г., что он разразился пространной статьей, опубликованной в «Журнале Фрэйзера» и озаглавленной «Как я лицезрел казнь человека через повешение». В то время «Журнал Фрэйзера» стоял на платформе противников смертной казни, но в 1864 г., напуганный растущей волной консерватизма, он изменил свою позицию, и на его страницах стали появляться статьи ортодоксальных противников отмены, среди которых особенно выделялся видный юрист Джеймс Фитцджеймс. К тому времени из всех изданий наиболее последовательным оставался только журнал «Спектэйтор», хотя занял он осторожную позицию и выступал только против «варварства публичной казни», но не против смертной казни как таковой. В 1864 г., всего за два года до того, как закрытая казнь была официально рекомендована Королевской комиссией, ранее колебавшийся «Спектэйтор» сделал свой выбор в пользу полузакрытой казни, которую, по его мнению, должно было проводить в специально приспособленном для этой цели помещении в Ньюгейтской тюрьме и на которой, кроме обычных палача, врача и священника, должна была присутствовать группа свидетелей, скреплявших своей подписью факт умерщвления такого-то лица и отсутствия злоупотреблений, т. е. издевательств со стороны тюремщиков («Спектэйтор», 27 февраля 1864 г.)

В журнале «Гуд Уорде», в статье, озаглавленной «О публичной казни», Генри Роджерс объясняет причину того, почему он выступает за закрытую казнь. Ее введение, по его мнению, будет способствовать снижению преступности, поскольку человека, казненного в четырех стенах, уже нельзя будет превратить в героя, павшего жертвой несправедливости, что зачастую происходило с казненными принародно. Атмосфера тайны, окутывающая закрытую казнь, продолжал Роджерс, утвердит концепцию возмездия и напугает потенциальных преступников гораздо больше, чем зрелище публичной казни. Иными словами, в таком виде смертная казнь, как мера наказания, Роджерса вполне устраивала, и он оказался неготовым, когда ее сохранение было поставлено под угрозу общественной реакцией на публичные казни. «Час грядет, – убеждал он, – когда в Англии будут отменены как публичная, так и смертная казнь вообще, но час этот еще не наступил».

Мы уже видели, как присутствие Теккерея при казни Курвуазье заставило писателя высказаться против подобных зрелищ. В той же толпе в тот июльский день 1846 г. находился еще один великий английский писатель. То, что он увидел, заставило Чарльза Диккенса написать несколько пространных писем в свою газету «Дэйли Ньюс». Вот одно из них:

«Я сам присутствовал при казни Курвуазье. Я специально прибыл к месту казни в полночь и таким образом мог воочию наблюдать то, как возводили виселицу, как стекался народ, забивший к утру всю площадь, как вешали несчастного, как перерезали веревку и уносили тело в тюрьму. С полуночи до последнего момента я не увидел вокруг ни одного лица, исполненного жалости или печали, приличествовавших драматичности происходившего, ни ужаса, ни отвращения, только выражение безграничных глупости, грубости, кровожадности и тысячи других человеческих пороков. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь мне доведется оказаться среди такого количества себе подобных, объятых столь низменными страстями».

(«Дэйли Ньюс», 28 февраля 1847 г.)

Так великий исследователь социальных явлений ввязался в одну из ожесточеннейших дискуссий своего времени, и ничто не говорит за то, что дискуссия эта велась в сдержанных выражениях. Диккенс дал ясно понять, что ему отвратителен институт смертной казни, но, добавлял он, не менее отвратительны ему убийство и преступники, которые их совершают. В 1849 г., к тому времени, когда вершился суд над братьями Мэннингами и три года спустя после казни Курвуазье, Диккенс пришел к нелегкому компромиссному решению и сосредоточил свои усилия на борьбе за реформирование института смертной казни, а это означало только отмену публичной смертной казни. 15 ноября в беседе с Чарльзом Гилпином он высказал мнение о том, что смертная казнь в Англии не будет отменена вообще, и посоветовал поборникам ее отмены сконцентрироваться на ближайшей задаче, а именно: на отмене публичной казни через повешение. В своем письме в «Таймс» от 19 ноября 1849 г. Диккенс вынес на суд общественности свое собственное представление о том, как должна вершиться смертная казнь:

«Как только убийце вынесен смертный приговор, его следует держать в полном неведенье относительно часа приведения приговора в исполнение. Я бы полностью исключил доступ к нему всевозможных любопытных посетителей и держал бы его в полной изоляции от внешнего мира. Не следует допускать опубликования в печати его высказываний и описания его преступных деяний, дабы оградить благонравных читателей от подобной мерзости. В стенах тюрьмы казнь его должно вершить со всей торжественностью, вселяющей ужас в его мерзкую душу. В этой связи я бы посоветовал мистеру Колкрафту (см. «Колкрафт, Вильям»), палачу, воздерживаться от его непременных в таких случаях, но неподобающих моменту, шуток, сквернословия и брэнди. Я бы назначал жюри свидетелей, состоящее из 24 человек, представляющих все сословия, которые присутствовали бы при приведении приговора в исполнение. При казни должны присутствовать также начальник тюрьмы, священник, тюремный врач и конвоиры. Все они обязаны подписать официальный документ (форма должна быть единой), который удостоверял бы, что в такой-то день, в такой-то час, в такой-то тюрьме, за такое-то преступление перед их глазами был повешен такой-то преступник. Кроме того, начальником тюрьмы должны быть подписаны еще два документа, один из которых удостоверял бы то, что повешен был именно тот человек, а не какой-нибудь другой, и второй, удостоверяющий факт предания тела казненного земле».

За такое явное отступничество Диккенс стал мишенью для нападок и поношения со стороны непримиримых сторонников отмены, а на одном из митингов его обвинили в том, что он сам «одержим склонностью к убийству». Правда или нет, но прошло десять лет, прежде чем Диккенс прошел в своих убеждениях полный круг и оказался в лагере сторонников сохранения смертной казни.