Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века - Роберт Дарнтон Страница 15

А затем стихотворение продолжает высмеивать – королеву (показанную фанатичной ханжой, брошенной королем), дофина (известного глупостью и тучностью), брата Помпадур (нелепого в своих попытках казаться значительным вельможей), маршала де Сакса (самопровозглашенного Александра Великого, завоевавшего крепость, сдавшуюся без боя), канцлера (слишком старого, чтобы осуществлять правосудие), остальных министров (слабых и некомпетентных) и некоторых придворных (из которых каждый следующий был еще тупее и распущеннее предыдущих).

Песня набирала популярность, парижане изменяли старые строфы и добавляли новые. Такого рода импровизации стали любимым развлечением в тавернах, на бульварах и на набережных, где толпа собиралась вокруг исполнителей, играющих на скрипках и виолах. Рифмовка была такой простой, что кто угодно мог придумать пару строк на старый мотив и добавить к другим на письме или в песне. Хотя изначально песня могла возникнуть при дворе, она стала очень популярна и вобрала в себя широчайший спектр актуальных проблем, по мере того как к ней добавляли новые строки. Копии 1747 года содержат не больше чем насмешки над влиятельными фигурами Версаля, как показывает название, значащееся в некоторых полицейских отчетах: «Echoes de la Cour» ^[69]. Но к 1749 году добавленные строфы говорили о последних событиях любого рода – Втором Аахенском мире, безуспешном сопротивлении введению «vingtième» со стороны парижского парламента, непопулярном управлении полицией Беррье, последних склоках, связанных с Вольтером, триумфе его противника Проспера Жолио де Кребийона в Комеди Франсез, наставлении рогов сборщику налогов Ла Попелиньеру маршалом де Ришелье, который установил вертящуюся платформу под камином в спальне мадам Ла Попелиньер, чтобы проникать туда через потайную дверь.

Ход распространения сказался и на самих текстах. Две копии «Qu’un bâtarde de catin» сохранились в первоначальном виде – на клочках бумаги, которые носили в карманах, чтобы всегда иметь возможность вынуть и прочитать в кафе, обменять на другое стихотворение или оставить в стратегически важном месте, например на скамейке в саду Тюильри. Первая копия конфискована полицией при обыске Пиданса де Мэробера, после его ареста за чтение вслух стихов против короля и мадам де Помпадур в кафе. Вместе с ним они изъяли похожие клочки бумаги с двумя строфами песни, направленной против мадам де Помпадур. Они принадлежали к циклу песен, известных как пуассониады, из-за того что в тексте постоянно высмеивали вульгарно звучащую девичью фамилию Помпадур – Пуассон («рыба»).

Одно из распространенных стихотворений с протестом против «vingtième» и аморального поведения Людовика XV, записанное на клочке бумаги. Bibliothèque de l’Arsenal

У Мэробера не было никаких связей с Четырнадцатью, но он был арестован в то же время и имел при себе ту же песню, версию «Qu’un bâtarde de catin» в двадцати трех строфах, записанную на маленьком листе бумаги. Мэробер выписал только самые новые строфы, указывая на остальные несколькими словами из их первых строк – например, «Qu’un bâtarde etc.». У него также была копия более ранней версии с одиннадцатью строфами, записанная полностью, находящаяся в его комнате на третьем этаже над прачечной. При обыске полиция обнаружила шестьдесят восемь стихотворений и песен, некоторые абсолютно невинные, другие едко сатирические, говорящие о публичных фигурах и последних событиях ^[70].

Полиция какое-то время следила за Мэробером, потому что о нем говорили, что он распространяет оскорбительную информацию о правительстве. Осведомители не спускали с него глаз, как с подозрительного автора и агитатора в кафе: