Римская империя. Величие и падение Вечного города - Айзек Азимов Страница 15

В то время, когда разъярённые легионеры ворвались во дворец, рядом с императором был его дядя, Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, младший брат Германика и сын Друза-старшего, то есть ближайший родственник двух величайших героев первых дней создания Империи.

В отличие от отца и брата Клавдий с ранних лет был болезненным, некрасивым ребенком, поэтому вынужден был всегда оставаться на вторых ролях и терпеть пренебрежение родни. Он и сам всегда старался держаться в тени и постепенно прослыл дурачком. Это спасло его от придворных интриганов, которым Клавдий казался совершенно безопасным и неинтересным существом. В действительности же это был весьма неглупый человек. Он занимался историческими исследованиями и написал чрезвычайно интересные трактаты об этрусках и карфагенянах. Конечно же веселой золотой молодежи Рима такие занятия казались слишком эксцентричными. Римляне считали себя нацией воинов, призванных завоевать весь мир и распространить свои ценности на все покоренные народы. Нельзя сказать, что образованию молодежи уделялось мало внимания, но в зрелом возрасте мало кто хотел посвятить себя чему-либо, кроме развлечений или войны.

Возможно, Калигула был слегка привязан к дяде из-за его очевидной безобидности, а может быть, относился к нему как к чему-то вроде придворного шута. Как бы то ни было, но в начале правления нового императора Клавдий был назначен консулом. Мы уже упоминали о том, что, когда Калигулу убили, его дядя находился рядом с ним. Пока солдаты рыскали по дворцу, слепо убивая каждого, кого могли найти, опасаясь, что их застигнут на месте преступления, Клавдий в страхе прятался за какой-то занавеской. Как только легионеры немного успокоились, они обнаружили перепуганного историка и вытащили его из укрытия. Он на коленях молил убийц сжалиться, хотя те вовсе не собирались причинить ему вред. Солдаты отлично понимала, что стране нужен будет новый император, а человек, который пресмыкался перед ними, как-никак был членом знатного рода. Преторианцы вовсе не хотели смерти Клавдия; напротив, они попросили его стать новым императором Рима.

Возможно, что Клавдий вовсе не хотел принимать этот пост, но у него не было ни малейшей возможности спорить с вооруженными солдатами, занявшими дворец. Поэтому он не только согласился принять императорские регалии, но и пообещал после своего утверждения вознаградить преторианцев, создав при этом весьма плохой прецедент. Солдаты поняли, что могут торговаться и получать плату за то, что возведут на трон нового императора, и впоследствии цена за такую услугу неизменно возрастала.

Сенаторы осознали, что их надежды на восстановление республиканской формы правления канули в Лету. Не видя другого выхода, они согласились на требование преторианцев и признали Клавдия императором Рима.

К тому времени дяде прежнего властителя уже исполнилось пятьдесят лет. Всю свою жизнь он занимался учеными исследованиями и не был приспособлен для того, чтобы действовать или принимать серьезные решения. Собственно говоря, это был боязливый и слабовольный человек, никак не подходивший на роль правителя. Однако, раз уж так сложилась судьба, Клавдий сделал все возможное для того, чтобы править как можно лучше. Он продолжал перестраивать. Рим, расширил сеть дорог, связавших воедино все части Империи, и приказал вырыть озера, которые повысили урожайность пахотных земель. Естественно, ни о каких божественных почестях императору, так сильно задевших горожан, больше не было и речи. Клавдий поддерживал хорошие отношения с сенатом и во время всего своего правления оставался просто «первым среди равных» гражданином империи в лучших традициях августовской эпохи. Казалось бы, теперь все складывалось хорошо. Несмотря на мирный нрав Клавдия, границы Империи за время его правления сильно расширились. Он продолжал использовать политику своего предшественника, присоединяя к римским владениям сопредельные земли, которые почему-либо остались без надежного правителя. К примеру, с тех пор как Калигула казнил Птолемея, правителя Мавритании, там так никто и не взошел на трон. Местные жители противились плохо организованным попыткам молодого императора сделать эту страну очередной римской провинцией, но Клавдию удалось подавить восстание и в 42 г. н. э. добиться того, что не удалось его предшественнику.

В 43 г. н. э. за Мавританией последовала Ликия, государство на юго-западе Малой Азии, а в 46 г. н. э. к Империи присоединилась Фракия, лежавшая к северу от Эгейского моря. Таким образом, всего одно-два государства поблизости от имперских владений смогли на некоторое время сохранить независимость. К примеру, под властью своего собственного правителя ещё в течение целого поколения оставалась Коммагена, крошечное государство на востоке Малой Азии, которую Калигула по какому-то странному капризу решил снова отделить от Империи после того, как она уже стала римской провинцией.

Кроме всего прочего, во время правления Клавдия Римская империя шагнула за море и, перешагнув через Галлию, укрепилась в Британии. Британские острова (Великобритания, которая в настоящее время включает в себя Англию, Уэльс и Шотландию) отделяла от Галлии узкая полоска моря. В наши дни она зовется Английским каналом. До Юлия Цезаря практически никто из древних не забирался так далеко на север, разве что финикийцы и карфагеняне. Предполагается, что они достигли Британских островов в поисках олова, металла, необходимого для производства бронзы, но тщательно скрывали точное место, где добывали его, чтобы конкуренты не смогли воспользоваться этими знаниями и подорвать их монополию на торговлю оловом.

Юлий Цезарь впервые услышал о землях за морем во время покорения Галлии. Обитатели этих островов были сродни галлам и по культуре, и по языку, поэтому не побоялись послать войска, чтобы помочь своим родичам против римлян. Защищенные морем, они боялись римлян гораздо меньше, чем жители континента. Для того чтобы прекратить все это, Цезарь предпринял два рейда на Британские острова: в 55-м и 54 гг. до н. э. Второй оказался успешнее первого, и римские легионеры сумели продвинуться в глубь острова до реки Темзы. Однако в то время у Цезаря было слишком много забот, чтобы вести бесконечную войну с жителями таких отдаленных земель, и, немного попугав бриттов, чтобы отбить у них охоту и дальше помогать галлам, он оставил их в покое и вернулся на континент.

После этого о бриттах забыли почти на столетие. Со своих отдаленных островов они могли наблюдать за постепенным завоеванием Галлии и видели, как римская культура все больше входит в жизнь ближайших соседей. Это вызывало в островитянах растущее беспокойство, которое находило выход в непрестанных попытках устроить как можно больше беспорядков на земле галлов и склонить их к восстанию. Таким путем они хотели защитить себя, создать нечто вроде буфера между своим островом и Римом, могущество которого уже успели испытать на себе во времена Цезаря. Однако в правление Клавдия ситуация в Галлии благоприятствовала скорее римлянам, чем бриттам. В отличие от Августа и Тиберия, которые не стремились сделать жителей только что завоеванных провинций полноправными гражданами Империи, новый император решил, что все без исключения должны получать это высокое звание и пользоваться соответствующим уважением. Его дальновидная политика стабилизировала ситуацию и позволила сделать Галлию удобной базой для дальнейших завоеваний (через несколько десятилетий после смерти Августа, в 48 г. н. э., количество римских граждан возросло до шести миллионов человек).