Россия белая, Россия красная. 1903-1927 - Алексей Мишагин-Скрыдлов Страница 15

Интересуясь только тремя вещами: вином, лошадьми и женщинами определенного сорта, пажи оставались людьми поверхностными, что было заметно по их разговорам. Они могли продемонстрировать лишь очень ограниченные познания в литературе; в искусстве они не разбирались вовсе. Из театров бывали исключительно в Императорском балете и в Михайловском театре, где играла французская труппа. Да и туда они ходили не потому, что им это нравилось, а из снобизма, зародившегося в раннем детстве, и следуя примеру императорской семьи, ходившей в эти театры по традиции.

Обучение и дух, царивший в Пажеском корпусе, приводили лишь к приобретению внешней культуры. Многочисленные путешествия, предпринимавшиеся с раннего детства, и знание иностранных языков нисколько не повышали культурного уровня пажей, а только придавали им светский блеск, чисто поверхностный лоск и естественность в ухаживании за женщинами.

Главным событием года, предоставлявшим пажам великолепную возможность продемонстрировать все свои достоинства, был бал Пажеского корпуса. Каждый готовился к нему с воодушевлением, ведь на нем присутствовали великие князья и офицеры гвардии, сами в прошлом выпускники Пажеского корпуса. Бал становился выставкой роскоши мундиров, туалетов и украшений, которую трудно себе вообразить, если сам не был тому очевидцем.

Ревниво относившиеся к своему званию, пажи не желали, чтобы их путали с кадетами – учащимися прочих военных школ, куда набирались выходцы из мелкого дворянства, служившие затем в обычных армейских полках. Именно дворянская молодежь (знать после Пажеского корпуса, рядовое дворянство после кадетских корпусов) поставляла офицерское пополнение во все полки. Офицеров-недворян практически не было. Те немногие, кто получал офицерский чин либо за выслугу лет, либо за блестящий воинский подвиг, тут же возводились в дворянство.

Однако даже в аристократическом Пажеском корпусе существовала своя аристократия. Этой элитой элиты были камер-пажи. Данное слово, заимствованное из немецкого языка, буквально означает комнатные пажи. Среди молодых людей, проходивших обучение в корпусе, императорская фамилия отбирала некоторое количество, примерно дюжину. Теоретически отбор производился в зависимости от годовых оценок. В действительности же он всегда падал на отпрысков самых знатных, самых прославленных фамилий, наиболее подходивших для исполнения своих обязанностей, к тому же обладавших привлекательной внешностью; обычно отбирались молодые люди высокого роста.

Каждый камер-паж прикреплялся к конкретной особе женского пола, принадлежащей к императорской фамилии, с тем чтобы прислуживать ей на официальных церемониях, на которых она присутствовала. На парадных ужинах они стояли за креслом великой княгини, к которой были прикреплены. На всех церемониях, где предполагалось появление дамы в парадном платье, они несли его шлейф. Никаких других обязанностей, кроме представительских, камер-пажи не имели. В царствование Николая II, не любившего церемониалы и помпезность, количество случаев, на которых были обязаны присутствовать камер-пажи, ограничивалось четырьмя-пятью в год. В остальное время камер-пажи находились в корпусе и учились наравне со всеми.

Военная дисциплина в стенах корпуса была обычной. Зато вне этих самых стен она приобретала невиданный размах и причуды.

Во-первых, выезжая в город, паж не имел права, выйдя за ворота корпуса, сделать пешком более семи шагов; он должен был брать роскошную карету. Иное считалось позором для всего Пажеского корпуса. Одной из наиболее серьезных обязанностей являлась обязанность непременно отдавать честь пажу из старших классов: тринадцатилетний ребенок козырял четырнадцатилетнему. Зазевавшегося и не отдавшего положенного приветствия по возвращении в корпус вызывали в класс оскорбленного товарища; и там старшие назначали наказание; и затруднительно сказать, чего в нем было больше: унизительности или вреда здоровью. Например, могли заставить выпить чернила в таком количестве, что начинал болеть живот, или повернуться вокруг своей оси, в принципе сто раз, но фактически – пока проштрафившийся не падал без чувств.

Приветствия встреченных в городе офицеров, само собой, являлись обязательными. При встрече с генералом необходимо было встать по стойке «смирно» в трех шагах от него и возобновлять движение, лишь когда генерал отойдет на три шага. В театре пажи не имели права садиться в первых семи рядах от оркестра. В любом публичном месте пажам, как, впрочем, юнкерам и кадетам, прежде чем сесть, следовало испросить разрешение присутствующих офицеров; если затем входил старший офицер, паж обязан был встать и попросить разрешение сесть у него. В театре во время антракта пажи никогда не садились. Вход в любые рестораны, кабаре и театры оперетты оставался для пажей закрытым вплоть до окончания обучения в корпусе.

Ношение гражданского костюма пажам, как и кадетам, было прямо запрещено. За допущение столь тяжелой ошибки безжалостно карали даже офицеров.

Строгость тогдашних наказаний сегодня удивляет. За недостаточно четкое отдание чести полагался карцер. Застигнутого в запрещенном месте или в гражданском костюме ждал дисциплинарный совет, исключение из Пажеского корпуса и запрет на последующее поступление в любое другое военное учебное заведение. Подобные меры полностью ломали карьеру пажа, так как доступ в любой петербургский полк для него с этого момента был закрыт, и он мог надеяться лишь на службу в провинции, где не имел никаких перспектив. Правда, нарушения, влекшие подобные наказания, считались очень серьезными. Они рассматривались как бесчестье для семьи пажа или кадета. Несчастные мальчики часто видели выход из данной ситуации в самоубийстве.

Помню случай, произошедший с одним двадцатилетним юнкером, с братьями которого я был знаком. Его фамилия была Свентицкий, он учился в Николаевском кавалерийском училище. Молодой человек влюбился в артистку, выступавшую в кафе-шантане. Следует заметить, что подобные заведения были шикарными ночными ресторанами, в которых давали музыкальные представления, а не какими-то мрачными забегаловками. Не имея возможности зайти туда в форме, Свентицкий, движимый желанием увидеть любовницу на сцене и поаплодировать ей, оделся в штатский костюм и отправился в заведение. Риск оказаться замеченным был невелик, потому что его мало кто знал. Но на его беду, именно в этот день там ужинал начальник его училища. Он заметил своего курсанта, узнал его, незаметно сделал знак выйти и предупредил, что завтра же дисциплинарный совет училища соберется для рассмотрения его дела. Юнкер понял, что его ждет и что за этим последует. Ко всему прочему, его отец, депутат Государственной думы от Польши, был суровым человеком, в чьей будущей реакции на происшествие можно было не сомневаться. Мать Свентицкого умерла, так что посоветоваться ему было не с кем; он почувствовал себя одиноким и загнанным в угол, поэтому ночью пустил себе пулю в голову.

Но такой исход драмы никак не повлиял на бытовавшие в то время нравы. По крайней мере, в высшем обществе сочли, что бедный мальчик выбрал единственно возможный в его положении выход. Самоубийство двадцатилетнего виновного стало искуплением его вины.

Надо сказать, что этот род смерти пользовался большим престижем. Еще один пример подтвердит это, осветив психологию высшего общества. В Пажеском корпусе учился мальчик по фамилии Забудский, сын генерала. Его сестра, очень красивая барышня, любила драгоценности, роскошные туалеты, празднества. Но отец, не имевший состояния, не мог доставить ей эти удовольствия. Искушение побудило девушку уступить мужчине, который, не вступая с нею в брак, устроил ей ту роскошную жизнь, о которой она мечтала. За этой связью последовала другая. Так девушка превратилась в содержанку. Отец, уже очень пожилой человек, ничего не замечал; брат, поглощенный учебой в Пажеском корпусе, тоже. Когда же он завершил учебу и хотел поступить в гвардию, перед ним закрылись двери одного полка за другим. Забудский потребовал объяснений, спрошенные уклонялись от ответа. Он встревожился, обеспокоился, стал настаивать. Наконец ему объявили, что причину своих неудач он должен искать в поведении сестры, ставшем общеизвестным. Молодой человек покончил с собой.