США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс Страница 15

Все это было чисто теория, кейнсианская теория. На практике схема сводилась к тому, что американское государство использовало получаемые с населения налоги для оплаты гигантских счетов, представленных крупными корпорациями, которые практически монополизировали бизнес ленд-лиза и военное производство в целом. Эти счета оплачивались в основном при помощи прямых и косвенных налогов, которые во время войны, в первую очередь в результате регрессивного Закона о налогах октября 1942 года, который ввел такое понятие, как «налог для победы», выплачивались в основном рядовыми гражданами США, а не богатыми американцами и крупными корпорациями. Таким образом, огромная прибыль частных компаний финансировалась за счет американского народа85.

«Бремя финансирования войны, – отмечает американский историк Шон Деннис Кэшман, – ложилось прочно… на плечи бедных членов общества»86. Великобритания также выиграла от ленд-лиза, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, потому что импорт американского оружия и другого оборудования позволил ей продолжать войну против Гитлера после падения Франции и несколько лет спустя оказаться в числе победителей в этой схватке. Однако в долгосрочной перспективе Великобритания заплатила за него ценой своего статуса политической и экономической мировой державы. Ленд-лиз оказался тем ударом ноги в дверь, который позволил США проникнуть в Великобританию и на всю территорию ее империи экономически и в конечном итоге начать доминировать там. Ленд-лиз безвозвратно привел к очень близкому, но и крайне асимметричному военному, политическому и экономическому американо-британскому сотрудничеству, в котором Великобритании было предопределено играть роль младшего партнера, роль «закадычного кореша» Америки в Европе. Это случится еще задолго до конца Второй мировой войны, и так обстоят дела и по сей день87. (Некоторые лидеры союзников того времени, например, Камиль Гутт, очень способный министр финансов бельгийского правительства в изгнании в Лондоне, очень хорошо понимал, что помощь по ленд-лизу позволит Соединенным Штатам после войны «диктовать другим странам торговые и экономические условия» двусторонних отношений и, таким образом, приведет к высокой степени экономической зависимости от Америки и что, следовательно, надо использовать кредиты по ленд-лизу разумно и экономно. По сравнению с англичанами, однако, бельгийцы пользовались тем преимуществом, что они были в состоянии заплатить за американские поставки важными минералами из своей колонии Конго, такими, как медь, кобальт, и, в первую очередь, уран, который будет использоваться американцами потом для создания своей атомной бомбы)88.

Война, вспыхнувшая в Европе, создала для американцев условия беспрецендентных возможностей для их бизнеса. Многие владельцы и менеджеры американских корпораций, которые воспользовались этим шансом получения прибыли от выгодной торговли с Великобританией, несомненно, больше симпатизировали Гитлеру, чем Черчиллю, больше сочувствовали фашизму, чем демократии. Тем не менее чисто деловые американо-британские торговые отношения, которые начались с «кэш энд керри» и переросли в ленд-лиз, начали влиять на настроения даже наиболее упрямых американских предпринимателей. По мере того, как американская промышленность все более и более ориентировалась на прибыльную торговлю с Великобританией, эта страна постепенно начала пользоваться все большими симпатиями в Соединенных Штатах. С другой стороны, дело нацистской Германии начало встречть все меньше и меньше понимания в Америке, даже среди бизнесменов, которые совсем еще недавно желали победы Гитлеру, но теперь они получали хорошие деньги от процветающей торговли с Великобританией.

Были и другие, чисто экономические причины того, почему нацистская Германия встречала все меньше и меньше сочувствия в рядах американской правящей элиты. Политические и промышленные лидеры Соединенных Штатов были единодушны в их убеждении, «что внешняя торговля имеет важное значение для американского процветания», как историки Питер Н. Кэрролл и Дэвид У. Нобл писали в похвале Рузвельту и его советникам за то, что они хотели открыть двери для экспорта американских продуктов89. Однако постепенно стало ясно, что в рамках своей подготовки к войне нацисты стремились достичь самодостаточности, тем самым сокращая импорт и превращая Германию в одну из тех «закрытых экономик», которые так ненавидели американские бизнесмены. Экспорт из США в Германию сокращался в тридцатые годы сначала медленно, а затем все быстрее, по мере того как осуществление нацистских схем самодостаточности набирало обороты. Между 1933 и 1938 годами доля Германии в объеме американского экспорта снизилась с 8,4 до 3,4 процента; к 1938 году стоимость всего экспорта США в Германию составила только 406 млн. долларов по сравнению с двумя миллиардами долларов десятью годами раньше. Для американских корпораций, у которых имелись свои отделения в самой Германии, это развитие, возможно, не представляло собой серьезной проблемы, но американские корпоративные лидеры, которые не обладали такой привилегией, – и политики, убежденные, что процветание США зависит от внешней торговли, – были чрезвычайно возмущены таким трендом90. (Несмотря на стремление к самодостаточности, у Германии был один товар, который ей было необходимо продолжать импортировать, – нефть, которую, как мы уже видели, американские фирмы тайно поставляли ей в огромных количествах через нейтральные страны).

Еще более раздражали многих американских промышленников и политиков, в том числе тех, кто хорошо относился к Гитлеру, успехи агрессивной международной торговой политики Берлина в Латинской Америке. Начиная с провозглашения доктрины Монро в начале девятнадцатого века, американцы считали Центральную и Южную Америку своей собственной коммерческой вотчиной. Тем не мене во время 1930-х годов доля Германии в объеме импорта таких стран, как Бразилия, Чили и Мексика, быстро росла за счет – и к неудовольствию – американского импорта, которому до сих пор нико не угрожал91. Американский историк Патрик Дж. Херден писал:

«Торговое наступление нацистов в Южной Америке по-прежнему получает большие прибыли за счет Соединенных Штатов. Доля Германии в общем объеме латиноамериканского импорта увеличилась с 9,5 % в 1929 году до 16,2 % в 1938 году, в то время как показатели Соединенные Штаты снизились с 38,5 до 33,9 %. Госдепартамент был встревожен. “Конкуренция становится все время острее”, – отметил [чиновник] в мае 1938 года. – Все больше и больше неудовлетворенности выражается американскими экспортерами”»92.

Так что в коммерческом отношении нацистская Германия стала «самым надоедливым конкурентом» Соединенных Штатов в этой части мира, как докладывал немецкий посол в Мексике в Берлин в 1938 году93. С американской точки зрения проблема «закрытой экономики усугубилась в 1938, 1939, 1940 годах. Сначала это было связано с политикой «умиротворения», а затем с победами вермахта – фактору, который позволил нацистам установить экономическую гегемонию над большинством стран Восточной Европы, а также Францией и странами Бенилюкса. Отныне речь шла больше не об одной Германии, но обо всей его Grossraumwirtschaft («большой экономической зоне») на континенте, которая закрыла свои двери для продуктов американского экспорта. Американским корпорациям с филиалами в Германии фактически удалось тайно получить прибыли от такого развития событий, как мы увидим позже, но для промышленных и политических лидеров Америки в целом это была еще одна пощечина от нацистских лидеров, в адрес которых многие из них ранее выражали такое сильное восхищение. Именно на этом фоне в конце 1940-го – начале 1941 года соблазнительные бизнес-возможности для торговли с Великобританией – и потенциал ленд-лиза в плане создания «открытых дверей» – полностью проявили себя. Неудивительно, что в связи с войной в Европе симпатии корпоративной Америки заметно сдвинулись от Германии к Великобритании, а в СМИ в последовавшее за этим время больше не говорилось ничего положительного о Гитлере, так что американское общественное мнение в целом также все более склонялось на сторону Великобритании.