Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев Страница 15

Дальше, если честно, у меня все смешалось в голове, то есть все время, проведенное на площади, мне кажется одним сплошным днем, в памяти только отдельные эпизоды. Их можно, конечно, поставить в хронологическом порядке, но со временем все труднее.

Помню, как подбежал уже знакомый замкомбат из 506-го полка и попросил «коробочек» для оказания помощи в эвакуации порядка двадцати солдат, которые остались перед зданием после неудачного штурма. У меня их не было, да уже и комбат передавал по радиостанции, что боеприпасы на исходе и необходимо продумать эвакуацию раненых и погибших. Во дворе стояли два танка. В разговоре с танкистами выяснилось, что их командир, взвода или роты, уехал для уточнения задачи и по дороге был убит, теперь они вообще не знают, что делать. Я вспомнил о просьбе соседа, вышел на него, объяснил ситуацию, определили дальнейшие действия. Уточнил задачи танкистам: маршрут выхода, куда стрелять и как возвращаться. Организовал огневое прикрытие своими бойцами. После нескольких выстрелов передали, что огонь боевиков ослаб, и удалось вытащить солдат, к сожалению, многие уже «двухсотые».

К этому времени на площади ситуация усложнилось, боеприпасы таяли, а натиск противника нарастал. Было принято решение отправить на усиление два взвода четвертой роты, одновременно проверить маршрут для БМП. Все прошло успешно, но срочно надо было организовать эвакуацию раненых. Ко мне подошли две БМП. Определив маршрут движения, куда ему подъехать, сигналы, обозначающие это место, действия в случае уничтожения машины (все это было вместе с механиком-водителем), мы рискнули. При этом второй механик остался наблюдать за действиями своего товарища. На этой машине убыл к своему личному составу и командир роты. Мы видели, как над машиной и рядом с ней взрываются гранаты от «РПГ», но все прошло удачно. К нам прибыл исполнявший обязанности зам. командира полка подполковник Фролов. Поговорив с ним, я на второй машине отправился к комбату в кинотеатр. Поехал на броне, спрятавшись за башню. Когда услышал хлопки пуль, зажмурил глаза, напряглись, наверное, все мышцы, которые есть у человека. Эти секунды показались вечностью.

«Убрать «Грачей»!..»

– После остановки БМП, услышав голоса солдат, я скатился и уже в воздухе, открыв глаза, увидел, что падаю на битый кирпич. Бойцы помогли добраться к стенке, рассказали, что здесь все простреливается, где находится комбат, и приступили к разгрузке. Я отправился, точнее – пополз, в указанное место, там встретил и замкомбата, Вадима Мирошниченко. Меня кратко сориентировали на местности. Где-то совсем рядом авиация нанесла удар. Кинотеатр зашатало, все посмотрели на потолочные плиты, которые могли в любую минуту упасть на нас. Комбат по рации вышел на командира полка и потребовал убрать «Грачей», так как еще один заход наше здание может не выдержать. Вскоре мы получили ответ, что волноваться не надо: это авиация… не наша! Но тогда чья же: духовская, натовская или НЛО?! Если бы не реалии, было бы совсем смешно, но в то время было не до смеха.

Кроме этого, по нам вели огонь из миномета, но бойцы держались. Ночью из четырехэтажки, из которой нас все же выбили, тем самым отрезав полторы группы в пятиэтажном здании, послышался наш сигнал «“Спартак” – чемпион!». Мы усилили внимание. Вскоре появились несколько темных фигур. Это были наши солдаты, которые рассказали, что им приходилось прятаться в строительном мусоре и что боевиков сейчас в доме нет. Было принято решение с рассветом отправить туда взвод четвертой роты во главе с командиром роты (командиром взвода был «двухгодичник» лейтенант Высоцкий). Громко сказано: с взводом, их всего было 17 человек. Поначалу все было хорошо. Оказалось, что здание имеет Г-образную форму, хотя на карте этого не было. И во вторую половину дома пройти в самом здании невозможно. При обследовании подвала их обстреляли, появились первые потери. Не сразу, но все же ротному удалось вытащить погибшего.

«Пришлось вызвать огонь артиллерии на себя…»

Сергей Булавинцев, командир 2-го батальона:

– Ближе к полудню двадцать шестого января противник вновь активизировался. Позиции батальона обстреливались из стрелкового оружия, минометов, артиллерийских орудий. Под ураганным огнем боевиков находились и другие подразделения российских войск. Стало трудно использовать боевые машины пехоты и танки для поддержки мотострелков. Как только бронемашины появлялись на огневом рубеже, боевики сразу же начинали бить по ним. Особенно досаждали ручные гранатометы: противник стрелял из них из-за укрытий по навесным траекториям на звук работающих двигателей. Случалось, по БМП или танку за минуту выпускали до пяти кумулятивных гранат.

Четвертая рота продолжала оказывать упорное сопротивление врагу. Однако силы были неравны. Вскоре боевикам удалось взять роту в полукольцо. Создалась угроза ее уничтожения. Я решил вывести подразделение в район кинотеатра. Согласился со мной и командир полка. Но оставить здание было не так-то просто, все подходы к нему простреливались насквозь.

Пришлось вызвать огонь артиллерии на себя. Кроме того, для маскировки я попросил поставить дымовую завесу на двух рубежах. Заместитель командира батальона в это время организовал подготовку БМП для эвакуации раненых и убитых. Наши артиллеристы били очень точно, и снаряды ложились ювелирно, так что большая часть осколков летела в сторону боевиков.

К этому времени вся четвертая рота сосредоточилась в левой части здания и по команде начала выход из него. Бойцы уже практически не отстреливались, так как не было патронов. Для обмана противника приходилось чередовать бросок ручной гранаты с броском обыкновенного камня. Под прикрытием брони мотострелки отошли к кинотеатру.

После того как четвертая рота вышла из развалин четырехэтажки, противник вроде бы успокоился. Выбивать штурмовой отряд из других захваченных зданий ему, видимо, было уже невмоготу. К вечеру наступило затишье. Только снайперы не позволяли нам расслабиться.

«Раненых все больше…»

Андрей Кузьменко, командир 3-го взвода 5-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:

– Двадцать шестого января комбат передал по связи, что четвертая рота идет нам на выручку и с целью взять четырехэтажку. Наша задача: поддержать ее огнем и заткнуть как можно больше огневых точек противника.

Опять раненые… Появились новые проблемы. Первая – усилился мороз, вторая – не было воды и пищи. Третья – заканчивались промедол и боеприпасы. Раненых все больше… И еще одна проблема: садилось питание моей радиостанции. Доложил обстановку комбату. Он приказал группу Кононова вытягивать на себя. Его группа вышла ко мне под утро двадцать седьмого января. К основным силам прорываться не решились, потому что светало.

«Не боялся, что могут ухлопать…»

Александр Шмелев:

– Я как в атаку иду, обязательно за какую-нибудь арматуру цепляюсь и падаю. Все обмундирование на мне после боя было рваное.

Сидим во взятом доме, и весь мир – матрасик на полу, лаваш, термос и окошечко. Пулемет спокойно перекрывает сектор в сто метров. Я что-то и не боялся, что могут ухлопать. Пулемет «чехов» херачит, я туда – бах из гранатомета, наши вперед, я за ними последний побежал. Пока я их пулеметчика отвлекал, наши перебежали, вся рота, а потом он снова заработал, всю нашу шестую роту положил, всех контрактников перебил.