Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов Страница 15

Потом было сделано очень много для «реабилитации» нового императора-«отцеубийцы». Но лучше всего характеризует роль сына в заговоре против отца сцена, в которой один из главных его идеологов и руководителей граф Петер Людвиг фон дер Пален якобы строго прикрикнул на изображавшего судорожные рыдания Александра: «Перестаньте ребячиться! Ступайте царствовать!» «Совет-выкрик» Палена давал всем участникам случившегося намек: новый император вовсе не столь чист, как пытался изобразить, проливая «горькие слезы» по ненароком убиенному отцу-императору. Столь искушенный в интригах и жестокой политической борьбе, каким, несомненно, был Александр Павлович, не мог не понимать, что его твердый, вспыльчивый и своенравный отец не подпишет какую-то бумажку, подсунутую ему пьяным офицерьем, вломившимся в царскую спальню. И тем более что отстраненный папа заживет тихой и мирной жизнью «отставного государя». Сын знал, на что шел, забыв, что «черного кобеля не отмоешь добела».

В Париж известие о гибели российского императора, на выгодный союз с которым так рассчитывал Первый консул, пришло 12 апреля 1801 г. Наполеон все понял: в Михайловском замке зверски убили не только непредсказуемого для его подданных русского самодержца, но и «поставили крест» на русско-французском союзе!

Итак, на российском престоле Павла сменил его сын Александр, грациозный и изысканный красавец, говоривший со всеми любезно и всем улыбавшийся. Новый император говорил одно, думал другое, а делал третье. Все, кто с ним общался, единодушно отмечали его лукавство, неискренность и лицемерие. Причина этого «феномена» лежит в том, что он очень рано познал ложь, обман и грязное закулисье придворной жизни: в окружении его царственной бабки его отца презирали, а когда он оказывался в отцовских Гатчине или Павловске, то же самое он наблюдал по отношению к обожавшей его бабке. И тут и там ему приходилось приспосабливаться к «нормам», царившим при обоих дворах. Приходилось лавировать и изворачиваться, чтобы «выжить» между двумя «жерновами»: бабушка была исключительно властной, а отец с его любимой гатчинской казармой – болезненно неуступчив и вечно подозрителен. Говорили, что шведский посол Лагербьелк выдал исключительно емкую и доходчивую оценку личности Александра I: «В политике Александр тонок, как острие булавки, остер, как лезвие бритвы, и лжив, как пена морская».

Примечательно, что когда Бонапарт прислал в Петербург своего близкого друга и адъютанта генерала Дюрока, чтобы разузнать, что за человек новый молодой русский царь Александр I, тот очаровал его своим разговором так, как если бы он беседовал с лучшим другом. Дюрок купился на фразу лукавого государя: «…Поверьте, я говорю вам от всего сердца». У него не хватало слов, чтобы расписать Первому консулу свое восхищение этим добрым, всегда улыбающимся и любезным монархом. Точно такая же участь постигла и прибывшего осенью 1801 г. временного посланника Первого консула молодого блистательного офицера Армана де Коленкура. На императора России постарались произвести максимально положительное впечатление, направив к нему выходца из древней дворянской семьи, чей предок уже в 1205 г. был одним из знаменитых героев Четвертого крестового похода. Дед и отец Армана были генералами королевской армии. Это уже был не какой-то безродный выскочка, недостойный общения с санкт-петербургским высшим светом. Посланник был высок, красив, галантен и к тому же воин, зарекомендовавший себя в рядах Рейнской армии во главе 2-го карабинерного полка. Правда, ему не хватало дипломатического чутья и циничной изворотливости опытного переговорщика. В результате и его новый русский монарх сумел очаровать на счет «раз, два…».

Многие историки склонны считать, что на самом деле самовлюбленный, завистливый и злопамятный молодой русский император с самого начала своего царствования не просто завидовал, а непримиримо ненавидел популярного и знаменитого «корсиканского выскочку» Наполеона Бонапарта. Именно ему пришло в голову сколачивать новую антифранцузскую коалицию европейских монархов.

…Между прочим, начал он завлекать всеми возможными и невозможными способами в союз против Бонапарта, естественно, тех, кто был ему ближе всего по… крови! Не секрет, что связи российского монарха Александра Павловича Романова по крови были очень конкретными с Германией! Напомним, что дед Александра I, убитый подельниками Екатерины II Петр III, был урожденным герцогом Гольштейн-Готторпским (его мать Анна Петровна была дочерью Петра I), его бабка (Екатерина II) – урожденная княжна Анхальт-Цербстская, мать – урожденная принцесса Вюртемберг-Штутгартская. Получается, что по крови очередной русский царь был всего лишь на 1/16 русским! Добавим также, что все дети в семействе покойного Павла Петровича «Романова» заключали браки только и исключительно с представителями различных германских князей. Сам Александр был женат на Луизе-Марии-Августе, принцессе Баден-Баденской. Его средний брат Константин был женат на принцессе Саксен-Заафельд-Кобургской, следующий по старшинству брат Николай женился на принцессе Прусской, дочери, между прочим, Фридриха-Вильгельма III и, наконец, самый младший из братьев, Михаил, заключил брак с принцессой Вюртембергской. Брачный расклад Александровых сестер столь же однозначен: Александру выдали замуж за Иосифа – эрцгерцога Австрийского, Елену – за Фридриха-Людвига Мекленбург-Шверинского, Марию – за Карла-Фридриха Саксен-Веймарского, Екатерину – первым браком за Георга-Петера Гольштейн-Готторп-Ольденбургского (т. е. за кузена!), а вторым – за Фридриха-Вильгельма Вюртембергского. И лишь Анна вышла замуж за Вильгельма II Нидерландского! Так кто же они – Романовы или все же Гольштейн-Готторпы и «Компания»?! Но не это главное! Главное в том, что Александр постоянно стремился «не забыть» и не задеть своими грациозно-изящными «телодвижениями» всех своих многочисленных германских родственников – дядей и теть, кузенов и кузин…

Первой в ряду агитируемых против бонапартовской Франции оказалась Пруссия и ее король Фридрих-Вильгельм III – своего рода пародия на его знаменитого предка, короля-полководца Фридриха II Великого. Уже в июне 1802 г. Александр I посетил Мемель, где под его мужские чары подпала изысканная и грациозная, неотразимая белокурая 26-летняя красавица-королева Луиза. Рассказывали, что ее венценосный супруг знал толк лишь во «фрунтовой выправке» и не уделял должного внимания своей очаровательной супруге. Мало кто из женщин мог устоять, когда им оказывал внимание такой красавец мужчина, каким, несомненно, был в ту пору российский император, артистично изображавший влюбленность одним лишь томным взглядом. Недаром Александр I поведал одному из своих особо приближенных свитских, что он-де закрывал на ночь свою спальню на два оборота ключа – на всякий случай, чтобы «потерявшая голову» королева не «совершила глупости» при живом муже. Мимолетная мемельская встреча двух коронованых «агнцев» не дала быстрых результатов, но, как покажет ближайшее будущее, и не прошла бесследно. Александр был известным любителем неясных выражений и туманных маневров, но, взяв курс на войну с Францией, он не свернул в сторону, несмотря на то что ведущие европейские монархи не сразу и не окончательно «вступили на тропу войны». Сам же русский самодержец, по уверениям некоторых историков, «вырыл топор войны» с Бонапартом уже в конце 1803 г.