Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию - Юрий Тихонов Страница 15

С наступлением весны в горах на индо-афганской границе с новой силой должны были возобновиться боевые действия между приграничными племенами и английскими карателями. Неслучайно именно в это время герой третьей англо-афганской войны военный министр М. Надир-хан совершил инспекционную поездку в зону в Южный Афганистан. Обстановка там была взрывоопасной: своих сородичей в «независимой» полосе Британской Индии было готово поддержать афганское население. Очевидно, что Аманулла-хан и его ближайшее окружение вынуждены были считаться с настроениями воинственных пуштунов. М. Надир-хан тайно снабжал вазиров трофейным оружием, посылал части афганской армии в глубь Вазиристана, но этого было недостаточно, чтобы превратить партизанскую войну в горах в затяжную. Афганистан и приграничные племена остро нуждались в крупных партиях оружия для продолжения борьбы против Англии.

В связи с этим именно в конце марта 1920 г. афганское руководство предложило Я. Сурицу совместный план наступления на Индию. Как всегда, в подобных афганских проектах пуштунским племенам отводилась главная роль. 27 марта советский полпред был приглашен к эмиру на секретное заседание, на котором афганская сторона фактически хотела выяснить самый главный для себя вопрос: какова будет советская военная помощь?

М. Надир-хан, опираясь на сведения, полученные им во время его поездки в зону пуштунских племен, считал, что новая война с Англией неизбежна, поэтому «нужны немедленные действия» {134}. Военный министр считал момент для удара по Британской Индии крайне удачным, так как «все племена отправлены на немедленную войну». В связи с этим он предлагал, чтобы Красная Армия начала наступление через Хоросан (Иран), а афганские войска поддержали ее в Систане и «подняли бы общее восстание племен».

М. Надир заявил Я. Сурицу, что в скором времени в Индию будет отправлена секретная миссия для поддержки антибританских организаций, ведения разведки и подготовки диверсионных акций в тылу английских войск.

Под давлением военного министра Аманулла-хан против своей воли вновь согласился, чтобы вожди приграничных племен были пропущены в Ташкент для переговоров с советской стороной. Это была серьезная уступка со стороны афганского правительства, которое до этого делало все, чтобы не допустить установления прямых контактов большевиков с мятежными пуштунами.

Объясняя своему руководству столь резкий поворот в политике эмира, Я. Суриц сообщил в Москву: «Давление племен, разрастающееся движение Индии, опасения за трон, неудачи в переговорах (с англичанами. — Ю.Т.) настраивают эмира на воинственный лад. […] Англофобская партия во главе с эмиром в союзе с нами видит единственный выход удержаться и отстоять независимость» {135}. Одновременно он трезво отметил, что без немедленной военной помощи Аманулле ждать выступления Афганистана против Великобритании нельзя.

То, что эта помощь не поспеет вовремя и будет предоставлена не в запрашиваемом афганцами количестве, для советского и афганского руководства, видимо, было ясно. Значит, ожидать в ближайшее время новой войны между Афганистаном и Англией было бессмысленно. Советской дипломатии необходимо было пойти на решительные меры, чтобы сохранить свои позиции в Кабуле, не потерять «афганский коридор» и развернуть «революционную» работу среди пуштунских племен Британской Индии. Однако из Москвы долгое время не приходили четкие директивы об оказании (уже односторонней!) военной помощи Кабулу.

В этой ситуации Аманулла-хан в апреле 1920 г. был вынужден продолжить переговоры с Великобританией с целью заключения «договора о добрососедских отношениях». Одновременно эмир заявил Я. Сурицу, что будет придерживаться политики строго нейтралитета, чтобы «не превращать Афганистан в арену борьбы» Англии и Советской России {136}. В апреле же Аманулла-хан твердо заявил индийским националистам, сотрудничавшим с посольством РСФСР в Кабуле, что запрещает им любые связи с приграничными племенами.

Ослабление советских позиций в афганской столице и гипотетическая угроза отказа афганцев от независимости в обмен на сверхщедрые субсидии Англии заставили Кремль ускорить решение «афганского вопроса». 25 мая 1920 г. заведующий Отделом Востока НКИД А. Вознесенский направил в ЦК РКП(б) докладную записку, в которой обосновал необходимость срочного предоставления Афганистану и пуштунским племенам Британской Индии финансовой и военной помощи {137}. А. Вознесенский указывал, что Англия требует от афганского правительства разрыва дипломатических отношений с большевиками. При этом он отмечал: «Переговоры в Муссури (Миссури. — Ю.Т.) уже на днях были прерваны в виду наступления пограничных афганских племен на Индию. В английской печати ведется кампания за окончательное покорение пограничных афганских племен на северо-западной границе Индии и присоединение этих территорий к индийским владениям какой угодно ценой. Тов. Суриц указывает на необходимость срочной помощи этим пограничным племенам (Махсудам (масудам. — Ю.Т.) и Вазирам)».

Далее в записке А. Вознесенского приводился перечень того, что Советская Россия была готова предоставить Афганистану за свободу действий в зоне пуштунских племен. Кремль гарантировал Аманулле-хану:

1. Предоставление 1 млн рублей золотом.

2. Передачу 12 боевых самолетов.

3. Доставку и наладку радиостанции в Кабуле.

4. Оборудование в течение трех лет телеграфной линии Кушка — Герат — Кандагар — Кабул.

5. Отправку в Кабул оборудования, инженеров и материалов для создания завода по производству бездымного пороха.

6. Направление в Афганистан военных специалистов.

7. Преподнесение в дар афганскому правительству 5 тыс. винтовок и 10 тыс. — пуштунским племенам.

8. Учитывание афганских интересов при решении вопроса о железной дороге к Термезу.

Взамен Москва хотела получить от эмира:

1. Свободный транзит в «независимую» полосу Британской Индии литературы, «снаряжения» и других материалов.

2. Беспрепятственный пропуск (очевидно, всего вышеперечисленного) в Персию через Герат, в Белуджистан через Кандагар.

3. Разрешение держать консульских агентов «на путях в Индию» — в Кандагаре, Джелалабаде и Дакке.

4. Согласие на открытие в Кабуле типографии, а также на право пользования афганскими типографиями для печати революционной литературы для Индии.

5. «Права личного снабжения пограничных племен оружием не через посредничество Афганистана, а через посредство наших агентов».

6. «Официальную гарантию, что Афганистан не будет участвовать ни в какой военно-политической комбинации, направленной против нас» {138}.

10 июня 1920 г. посольство в Кабуле получило из Москвы информацию о размерах предлагаемой Афганистану помощи. Советско-афганские переговоры возобновились, но, ожидая вестей из Миссури, афганская сторона тянула время, чем крайне был недоволен Я. Суриц. Полпред должен был спешить, так как в Туркестане полным ходом шла подготовка бутафорской «революции» в Бухаре, что неизбежно должно было осложнить отношения между Москвой и Кабулом {139}. Поэтому Я. Суриц настойчиво добивался включения в договор с Афганистаном пунктов о свободе пропаганды в отношении Индии и прямых поставок оружия пуштунским племенам.