Альтернатива Москве. Великие княжества Смоленское, Рязанское, Тверское - Александр Широкорад Страница 15

Печально знаменитый князь Федор Ростиславич Чермный был внуком смоленского князя Мстислава Давидовича. У Ростислава Мстилавича было пять сыновей – Глеб, Федор, Михаил, Константин и Юрий. После смерти их троюродного дяди в 1249 г. смоленский стол занял старший брат – Глеб. Правил он долго, до самой своей смерти – 1277 г. Следующий по старшинству брат Федор, прозванный Чермным (не Черным, а Чермным, то есть красивым на древнерусском языке), получил в удел город Можайск и стал первым можайским князем. Естественно, честолюбивый красавец не то что бы не желал, он просто физически не мог провести жизнь в таком захолустье.

Между тем в 1249 г. умирает ярославский князь Василий Всеволодович. Его единственный сын Василий умер младенцем, и на престол вступает его брат Константин Всеволодович, но в 1257 г. (по другим данным, в 1256 г.) и он умирает бездетным. В таких случаях обычно призывали на княжение другого родственника мужского пола. Но по неясным причинам власть в Ярославле захватила молодая вдова князя Василия Всеволодовича Ксения. Точный возраст ее неизвестен, но в брак она вступила в 1242 г., то есть в 1257 г. ей было от 27 до 32 лет. [26]У Ксении была дочь Мария, родившаяся между 1243-м и 1249 г.

Федор Ростиславич поехал в Ярославль и сумел втереться в доверие к Ксении, и в 1260 г. состоялась его свадьба с Марией Васильевной. У молодых через год и два соответственно родились две дочери, а примерно в 1265 г. – сын Михаил. Судя по всему, теща и ярославские бояре не давали особой воли нашему красавцу, и Федор где-то в 1266 г. убежал от жены, детей и тещи в Орду. Замечу, поехал не в качестве ярославского или можайского князя, а как наемник, или, выражаясь более политкорректно, кондотьер. Кстати, можайским князем Федор уже несколько лет как не был.

Согласно летописной версии, Федор прибыл в Сарай (Царево городище недалеко от Сталинграда) к хану Менгу-Тимуру, сыну Тулук-Оглана, внуку Бату-хана. Хан сделал Федора своим придворным. В 1277 г. войска Менгу-Тимура вторглись в земли Осетии. В этом походе участвовали некоторые русские князья, в том числе во главе ярославской дружины – князь Федор Чермный. Судя по всему, Федор сражался неплохо, осетины до сих пор поминают его недобрым словом.

В 1278 г. по указанию хана Менгу-Тимура князья Федор Чермный и Михаил Белозерский [27]устроили карательную экспедицию в Волжскую Булгарию. По данным профессора З.З. Мифтахова они разрушили 40 городов и 600 селений. [28]Арабские источники свидетельствуют об особой жестокости воинства Чермного и Белозерского.

Менгу-Тимур после похода взял Федора к себе в Сарай, где тот достиг определенного успеха в придворной карьере. В житии его, написанном четыре века спустя, изложена вполне куртуазная версия: «Царица же, яко видя его святолепное благородие лица, яко же Египтянина Иосифа, и уязвися сердце ея, еже любити его… Царь же всегда повеле ему предстояти у себе и чашу от руки его приимаше, и три лета держаше его. Царица же мысляше дщерь свою вдати ему в жену». От этого предложения князь Федор Ростиславич отказался, поскольку, как человек православный, мог иметь только одну жену.

Понятно, что житие не является достоверным историческим документом, но, увы, кроме него нам о жизни Чермного в Орде ничего неизвестно. Вполне могла иметь место и «житийская» версия, а могло быть и по-другому, вспомним функции Ганимеда, также служившего виночерпием у царя богов Зевса.

Так или иначе, но Федору нравилось быть ханским виночерпием, но через три года он решил все-таки наведаться в Ярославль, узнав о смерти своей жены Марии.

Ксения, правившая княжеством от имени малолетнего внука Михаила, почувствовала вкус власти и не желала делиться ею с непутевым зятем. Ярославские бояре «не приняша его во град, но рекоша ему: “Сей град княгини Ксении, и есть у нас князь Михайло”». Несолоно хлебавши, Федору пришлось вернуться в Орду.

Ко времени возвращения Федора в Орде началась смута, или «замятня» по терминологии русских летописей. Хан Ногай – властитель Причерноморья от Днепра до Дона – воевал с сыном покойного хана Менгу-Тимура Туда-Менгу. Ряд историков считают, что Ногай не был Чингизидом, другие утверждают, что он внук Бумала, седьмого хана Джучи. Но в любом случае Ногай не имел юридических прав на сарайский престол. Поэтому он выступил в качестве союзника законного наследника – царевича Тохты, другого сына Менгу-Тимура.

Федор едет к Ногаю и становится его военачальником. Кем, к примеру темником, летописец не знает, да и ему, видимо, все равно. За успехи в ратных делах Ногай решил женить красавца Федора на своей дочери, по одной версии ее звали Кончаке, а по другой – Юлдуз. Еще по одной версии невеста Федора была вообще дочь не Ногая, а покойного Менгу-Тимура.

На мой взгляд, вероятнее, что тестем Федора все-таки стал одноглазый Ногай. В этом случае второй тещей Чермного должна была стать Ефросинья, дочь византийского императора Михаила Палеолога. Спору нет, в 80-х гг. XIII в. политический вес Византии был далеко не тот, что в Х в., когда Владимир Святой женился на византийской принцессе, но все-таки Федору было приятно.

Федор попросил Ногая крестить Юлдуз, и тот без труда согласился. Зачем обижать верного джигита, да и на Руси Чермный может пригодиться, а с женой-мусульманкой дорога на родину Федору будет навсегда заказана. К тому же Ногай отличался завидной веротерпимостью, благо у него хватало подданных христиан. По приказу Ногая православный епископ Сарая и всех ордынских земель грек Феогност нарочно отправился в Константинополь. Он должен был решить вопрос о крещении дочери Ногая.

В качестве приданого Ногай Одноглазый «даруя ему [Федору] грады многи, яко тридесять и шесть, в них же Чернигов, Болгары, Кумане, Корсунь, Туру, Казань, Ареск, Гормир, Балыматы. К сим же вдаде на послужение князей и боляр руских; еще же и полграда вдаде ему своего, идеже царствова, злата и жемчугу множество… Всегда противу себе седети повелеваше ему, Царский венец свой по вся дни полагаше на главу его и в свою драхму облачаше его, повеле же ему дом устроити…»

Говоря о приданом, летописец явно перебрал. То ли он бы пьян, то ли просто перечислил все известные ему ордынские города. Тем не менее Карамзин упоминает о православном городе Балымате, где правил какой-то князь Рюрикович.