Крымский щит - Вячеслав Демченко Страница 15

…Финны уже чувствовали себя хозяевами брошенной техники. Согнав отступающие остатки дивизии с дороги на минные поля, они выкашивали автоматным огнем отстающих, подбираясь к ним вплотную небольшими командами лыжников шюцкора по только им известным минным проходам. Появлялись из самого, казалось, снега; отстрелявшись, подбирали раненных и обмороженных за ночь… И так же, как лешие, растворялись в заснеженном лесу без следа и даже серного запаха…

Зато у брошенной колонны вели себя уже как в собственном гараже. Увезли раненых, сложив их в кузове трофейного ГАЗа. В короткой, но ожесточённой перестрелке выкосили около взвода упрямых обозников, не пожелавших расставаться со своими «Сивками»… Танки бросались с куда более лёгким сердцем, чем «родимые». Оно и понятно, уходить по глубокому снегу в пешем или конном порядке было куда проще и даже быстрее, чем на гусенично-колесных «быстроходных» БТ и Т-26, лихая быстроходность которых была рассчитана отнюдь не на карельскую глушь, а на европейские шоссе. Там, на приличных автобанах, они могли бы за полчаса сбросить гусеничную обувку и катиться на колесах с монолитной резиновой шиной, развивая скорость до 80 км/час. Тут же… Танки, зарывшись мелкими звеньями гусениц в прессованный снег, надрывались так, что то и дело перегревались двигатели, особенно, если это были не наши М-5, а итальянские «Либерти».

… И теперь финны то и дело наведывались к колонне небольшими ватагами, иногда с санями, запряженными лошадьми — теми самыми «Сивками-Бурками», за которых поплатился жизнью взвод охранения, состоявший преимущественно из матёрых колхозных мужиков, — грузили оружие, боеприпасы и медикаменты. Изредка, попрыгав перед радиатором полуторок с «кривым» или «русским» стартёром, увозили целые грузовики продовольствия. И очень охотно фотографировались на фоне своих трофеев: зенитных многоствольных пулемётов, орудий и гаубиц, ворохов винтовок и пулемётов, бесконечной вереницы машин и десятков танков…

Почему-то именно это и раздражало Сергея до самой крайности — куды какие победители?! Не в курсе, что ли, что «От Москвы до британских морей Красная армия всех сильней»? Так мы сейчас проясним этот вопрос…

Расставив сошки «Дегтярёва» под задним мостом грузовика, стоявшего напротив, наискось, от его ЗИСа, он подышал на красные пальцы, сняв вязаные перчатки, и стал ждать…

Сергей и сам себе не смог бы объяснить, что это его в конце концов так заело? Который день он пробирался к своей заветной цели, стараясь не попасться на глаза финнам, подолгу отстаиваясь с заглушенным двигателем, пока впереди копошились у брошенной техники финские «трофейщики»… Или отчаялся добраться до цели на привычных колесах?..

А цель его была проста и понятна.

Там, на дороге № 2, двигался медсанбат дивизии. И в его составе Аська — чернявая, коротко, по-мальчишески стриженная, в куцем овчинном тулупчике поверх белого, до колен, халатика. Смешливая, простая, но и вздорная, как чересчур идейная пионерка. Такая могла до трёх часов ночи просидеть у ротного костра, заливаясь звонким смехом, прячась за широкими солдатскими спинами от начальницы медслужбы, обогреть лукавыми искорками больших антрацитовых глаз всех и каждого и…

Как ни в чем не бывало уйти спать в пирамидальную белую палатку с красным крестом и кривой трубой буржуйки. Одна, без всякого любовного конвоя…

— Ещё и в радиатор заедет, если не туда зарулишь… — поделился горьким опытом штатный ловелас автомобильной роты под взрыв хохота. — Совсем не профсоюзная баба!

Убедился в этом в своё время и Сергей Хачариди. По физиономии, правда, не получил, но, бормоча что-то невнятное про войну, Родину и Сталина… — а он-то тут каким боком?! — упиралась Аська в грудь Хачариди овчинными варежками, хоть и тяжело дыша, но твёрдо.

И теперь он только хотел знать, всё ли с ней, с комсомолкой непуганой, в порядке. Не фотографируются ли с ней эти дебелые белобрысые парни в белых маскхалатах и серых суконных кепи… Или того хуже, не повела ли она в атаку по минному полю тяжелораненых… За ней, дурой, пойдут…