Княгиня Ольга - Александр Антонов Страница 15

Никакой местью нельзя утолить жажду. Она только воспаляет ее. После того, что случилось на теремном дворе, жаждой мщения, жаждой новых жертв воспылали сотни киевлян: в семьях, в языческих родах мужчины точили секиры, мечи, готовили коней, собирались в поход на древлян вместе с княжеской дружиной. Жрецы во главе с Богомилом не покидали площадей Киева и призывали идолопоклонников воздать Перуну новые жертвы. Богомил запретил приносить на Священный холм овец, коз, птицу и всякую другую живность и требовал только человеческих жертв. По воле Богомила отряд гридней Свенельда ускакал на конях в ближнюю древлянскую весь, дабы опустошить ее и полонить жителей, пригнать их в стольный град на заклание. На другой же день после жестокого предания смерти двадцати древлянских послов княгиня Ольга послала в Искоростень сеунча, дабы побудить князя Мала прислать в Киев более достойных посланцев. А чтобы гонца не казнили волею князя Мала, тому было наказано сказать: «Ты, князь Мал, знай: ежели сделаешь мне лихо, твоих послов, что в Киеве, отправят на съедение рыбам вместе с ладьей».

Князь Мал, высокий, полный и добродушный воин лет пятидесяти, полагал, что нет нужды посылать других посланцев. И гонцу сказал, чтобы возвращался, а он, князь, будет ждать своих людей из Киева с чем приедут. И на это у хитрого киевлянина нашлись нужные слова:

— Великая княгиня Ольга живет по обычаю предков. Прислал бы тридцать три посла, знал бы ноне, что быть Ольге твоей супругой.

И доверчивый князь Мал клюнул на приманку, отрядил еще тринадцать лучших людей своей земли. Да посадил их на коней, дабы поспешили в Киев. Теперь князь Мал уже не помнил, кто подсказал ему мысль о том, чтобы посвататься к Ольге, но поверил в сию подсказку. И гонец, появившийся от Ольги, был как сон в руку. И захмелел князь Мал от победы над князем Игорем, над княгиней Ольгой, уже видел себя на великокняжеском троне в Киеве, видел всю Русь, коя скоро окажется под ним.

Пока князь Мал предавался мечтам и ждал сватов с добрыми вестями, в Киеве готовились к приему новых послов. Княгиня Ольга пребывала в великом возбуждении, нараставшем с каждым часом. Но стоило бы Ольге вспомнить в эти дни о друге детства Егорше, вылить бы ему всю боль души, может быть, все повернулось бы иначе. И не восторжествовала бы жестокость, не проявилось бы с новой силой безумие мести. Но нет, христианский священник Григорий в эту пору был для Ольги так же чужд, как и все христиане, предавшие веру отцов, живущие в призрачном мире ложных добродетелей.

Горожане в эти же дни, зная враждебное отношение княгини Ольги к христианам и помня, как был изгнан с днепровского берега священник Григорий, потешили себя тем, что разорили церковь Святой Ирины, коя стояла близ Аскольдовой могилы.

Послы из Древлянской земли прибыли в Киев дождливым и холодным днем. Когда княгиню Ольгу уведомили, что на теремном дворе ее ждут тринадцать посланцев князя Мала, она вышла их встречать.

— Я ведала, что вы приедете. Ваш князь умен и хорошо знает, как убедить одинокую женщину в своих благородных чувствах. Дайте же мне подумать до завтра, и тогда я скажу вам, принимаю ли предложение князя Мала.

Старший из послов, сухощавый, лет шестидесяти, боярин Клим, с посиневшим от холода лицом, спросил:

— Великая княгиня Ольга, а почему мы не зрим наших послов, кои пришли первыми?

— Они отдыхают в палатах на Подоле. Скоро и вы туда пойдете. Вот только не прогневайтесь на мою прихоть: я принимаю послов в теремах лишь после того, как они побывают в мовнице и попарятся. Уж таков мой обычай. Да и вам сие будет на пользу. Вон какой холод на дворе.

— Оно так, великая княгиня. Твои законы нам исполнять, — согласился боярин Клим, — Тогда скажи кому, дабы проводили нас в мовницу.

— Вот стоит воевода Посвист. Он вас и отведет.

Посвист вышел из‑за спины Ольги и направился к послам. А княгиня поежилась от холода и ушла в терем. Послы отправились следом за Посвистом на хозяйственный двор, где в стороне от других построек стояла большая рубленная из толстых бревен баня. Двери ее были открыты, и на холодный осенний двор тянуло паром и дымком. Посвист ввел послов в просторный предбанник. Тут на столах стояли ендовы с медовухой и яблочным квасом, на блюдах лежала говядина, жареная рыба, мед в сотах и хлеб — все, чтобы угоститься до мытья и после.