Клеопатра - Карин Эссекс Страница 15

Действительно, когда показался Авлет на слоне, его подданные были порядком навеселе. Царь сидел в беседке, закрепленной на спине огромного животного. Беседка была украшена виноградными лозами, фруктами, коронами, барабанами и масками греческого театра. Солнце стояло высоко, его лучи играли на золоте царских одежд, превращая толстого правителя в прекрасного и ослепительного бога. Авлета сопровождали всадники, среди которых гарцевал новичок — юный красавец с длинными волосами. Мелеагр уже решил пригласить сегодня юношу на ужин в свои покои.

При виде следующей повозки евнуха передернуло от отвращения. На ней стояла Теа, которая изображала Афродиту. Она, конечно, не была нагой, как богиня любви, выходящая из моря, но прозрачная зеленая ткань не скрывала изгибов ее тела. Крошечные морские ракушки прикрывали соски царицы. По обе стороны от Теа стояли золотые клетки с ласточками и голубями. Легенды гласили, что эти похотливые пташки вознеслись в небо вместе с Афродитой. Второй ребенок царицы, мальчик Птолемей XIII, сидел у ее ног, изображая маленького Диониса. Мелеагр долго спорил с Теа по поводу его костюма. Всем известно, что плодом любви Диониса и Афродиты стал Приап, и народ поднимет ребенка на смех, когда вспомнит об этом. Царица заявила, что евнух просто упрямится и что никто не посмеет смеяться над богами.

Символично, думал Мелеагр, что царица выбрала для себя образ самой развратной шлюхи Олимпа. Потом, устыдившись, евнух пожурил себя за то, что размышляет как невежда, ничего не смыслящий в древней религии. Судьба назначила Афродиту богиней любовных утех, в этом ее предназначение. К тому же богиня не соблазняла своего божественного отца, Зевса. Хотя имеется мнение, что он ее желал. Так что Афродита гораздо лучше Теа.

Толпу озарил яркий луч света. Все завертели головами, ища его источник, но тут же отвели глаза от слепящей точки. А потом Мелеагр увидел повозку, которую тащил слон. На повозке неподвижно, словно изваяние, стояла Береника. Над головой она держала щит, которым ловила солнечные лучи. Для шествия она облачилась в доспехи и являла собой Афину Палладу, богиню справедливой войны. Ее маленькая сестренка Арсиноя, первенец царицы Теа, сидела рядом, наряженная в козлиную шкуру. Арсиноя изображала великую богиню в детстве. На повозке лежали предметы, которые изобрела Афина: флейты, лошадиные уздечки, колеса со спицами, хомуты, цифры, маленькие модели кораблей и колесниц. Над головой Береники полоскалось знамя с девизом: «Афина времени не теряет». Десятки девушек в воинском облачении кружились вокруг повозки сияющей Береники и задорно вопили: «О-лу-лу!» Боевой клич эхом подхватывали маленькие девочки с крохотными щитами и легкими копьями. Малышки выступали стройными рядами, изображая воинство амазонок.

Царевна казалась настоящей богиней — грозной, неприступной и непостижимой. Ее непокорный нрав и стройное мускулистое тело хорошо соответствовали образу Афины. То ли под воздействием винных паров, то ли в порыве верноподданнических чувств, то ли в восхищении перед великой богиней народ воздел над головой кулаки и дружно заревел.

— О-лу-лу! — закричал Мелеагр, напугав окружающих вельмож, которые впервые увидели, как евнух, всегда невозмутимый, позволяет чувствам взять над собой верх.

Мелеагр заметил, что на него начали подозрительно коситься, но ему было все равно. В ушах звенели воинственные кличи, сердце трепетало от радости. Это знак, да, это знак богини — тот восторг, с каким люди приветствовали Беренику. Он верно угадал ее предназначение. Мелеагр закрыл глаза, вознося молитву божеству, и его вера в Беренику усилилась стократно.

Но советник недолго наслаждался своей победой. На улицу выплыла небольшая повозка в форме каменной лодочки Исиды, матери всех богов Египта. В лодке стояла младшая дочь царя. Ее багровое платье создавало неожиданный эффект по сравнению с длинными темными волосами и детским личиком. Рядом с повозкой шествовали два десятка жриц в черных париках гладкой копной и кроваво-красных одеждах. Улица заалела, багрянец резанул по глазам. В животе Мелеагра зашевелился ледяной ком, ему показалось, что еще немного — и его стошнит.

Клеопатра стояла на корме лодки, раскинув в сторону руки, словно хотела обнять свой народ, защитить его, как сама богиня-мать. Толпа взорвалась восторгом, захлопала в ладоши, а египтяне вскинули над головой тотемы в знак преклонения. Мелеагр не мог не отметить, что Береника подобной чести так и не удостоилась. Глядя на бушующий народ, Клеопатра уверилась в том, что вызывать подобные чувства в людях для нее не составляет большого труда. Это — особый дар, и она обладает этим даром.

Мелеагр тоже это заметил. И подумал, что девочка может доставить много неприятностей. У нее нет красоты мачехи или прав на престол ее старшей сестры. Она так мала, что все привыкли ее недооценивать. А напрасно. Хорошо, что она совсем ребенок. Потому что, в отличие от мачехи, у этой девчонки острый ум. Вот что всегда опасно.

* * *

Под вечер Мелеагр выехал за город, на стадион, чтобы посмотреть, как будут приносить в жертву быков. Их забьют посреди стадиона, зажарят на вертелах и подадут всем желающим — с фруктами и хлебом, а также остатками дармового вина.

Авлет слез со слона, женщины покинули повозки и колесницы, и царская семья разместилась на тронах, установленных на трибуне. Мелеагр и несколько избранных вельмож устроились под царским тентом. Евнух был рад, что ему не пришлось смотреть на состязание артистов, хотя обычно он любил театр. Его мутило, когда Авлет совался не в свое дело. В конце концов, это непристойно. Но сегодня, выступая от имени бога, царь не стал участвовать в соревновании на звание лучшего флейтиста. Победитель, занявший первое место, восседал сейчас рядом с правящей семьей, рука об руку с золотым Дионисом. Это был прелестный юноша с чудными карими глазами и золотыми кудрями, которые волнами падали на плечи. Сегодня ему придется сперва выслушать игру Авлета на флейте, а потом провести ночь в царской спальне. Мелеагр дал себе зарок отыскать потом парня и пригласить к себе на завтрак. Юноша явно приехал издалека, и ему наверняка понравится вид на море с балкона покоев Мелеагра.

Клеопатра сидела рядом с Архимедом и не знала, чем восхищаться больше — шествием жертвенных быков или рукой брата на ее запястье. Она затаила дыхание, когда на стадион начали выводить пять сотен быков. Это заняло полчаса, а то и больше. Время остановилось, пока огромные животные ступали по арене. Каждого вели трое рабов, а впереди вышагивал жрец с косой и четверо подручных с огромным серебряным сосудом для сбора жертвенной крови.

— Какое торжественное шествие, — прошептала девочка на ухо Архимеду.

— Кровь жертвенных животных нельзя расплескать, — ответил тот. — Когда люди едят их плоть и пьют их кровь, они причащаются божества.

Заходящее солнце озарило стадион золотым лучом. На арене появились жрицы. Они повернулись лицом к быкам и в один голос запели: «Снизойди, владыка Дионис, бог подземного мира, спасший мать из Аида. Снизойди, сын Зевса, державший в руках молнию. Снизойди, покровитель винных лоз, зерна и всего, что зеленеет. Титаны растерзали плоть твою. Сегодня мы приносим тебя в жертву, чтобы ты восстал вновь».