Великие мусульманские империи. История исламских государств Ближнего Востока, Центральной Азии и Африки - Ханс Кисслинг Страница 15

В первой половине XVI столетия Египет и все восточные арабские страны, за исключением некоторых удаленных части Аравии, были аннексированы Османской империей. Они оставались в ее составе три или четыре века — дольше, чем при любом другом предыдущем мусульманском режиме в своей истории. Но до XIX века они редко играли значительную роль в ее делах. Они были аннексированы в основном по стратегическим причинам, возникшим в связи с конфликтом османов и сефевидов. Добавление столь обширных территорий и большого населения, говорящего на арабском языке, не изменило геополитической основы империи. Османский султанат продолжал быть султанатом Рума, мусульманским преемником прежней христианской Византийской империи, и его внимание все так же было сконцентрировано в основном на оборонительных или наступательных войнах и дипломатии в Европе.

В то же самое время обладание арабскими провинциями дало Османской империи определенные преимущества. Ликвидация бывшего мамлюкского султаната Египта и Сирии обеспечила безопасность османского южного фланга до конца XVIII века и значительно укрепила стратегическое положение Османской империи против Ирана. Что касается финансов центрального правительства в Стамбуле, ежегодное поступление дани из провинций, в первую очередь из Египта, составляло весьма существенную часть бюджета. Защита Мекки, Медины и Иерусалима, а также путей паломников в Мекку из Дамаска и Каира, являлась важным

фактором узаконивания османского правления. Улемы и все население считали право султана на суверенитет само собой разумеющимся, и даже мятежники, узурпировавшие местную власть в XVII и XVIII веках, считали уместным сохранять лояльность.

Османское правительство было заинтересовано в первую очередь в удержании контроля над основными торговыми и паломническими путями и крупными городами — Алеппо, Дамаском, Каиром и Багдадом, а также в обеспечении получения дани. Эти задачи были в руках правителя — вали (паши), присланного из Стамбула, а также провинциальной бюрократии и гарнизона, расходы которых, так же как дань, оплачивались из провинциальных доходов. В бюрократическом аппарате, который возглавлял главный казначей — дефтердар, — обычно служили местные жители, так же как в мусульманской судебной системе под началом муфтия. Гарнизон, номинально или в действительности подчинявшийся вали, состоял из янычар и других полков, говоривших на турецком языке, которые на раннем этапе набирали рекрутов из-за пределов провинции. Когда возникала необходимость, набирали также местных рекрутов, а иногда, если возникали чрезвычайные ситуации, центральное правительство направляло свои войска. Османская феодальная система, которая уже начала утрачивать свое значение в Румелии и Анатолии, не была введена в арабских провинциях. Народы, говорящие по-арабски, следовательно, не были открыты для сельской колонизации османскими военными феодальными вассалами — тимариотами — и их преемниками. В Египте бессменная мамлюкская военная олигархия осталась существовать как часть османского гарнизона. В Сирии и Ираке местные принцы и вожди племен, правившие в недоступных районах, были оставлены в покое до тех пор, пока они проявляли лояльность и платили дань. Официально они считались земледельцами — мультазимами (мультазим — имеющий обязательство) на службе у губернатора провинции, а не вассалами султана. Только шерифы Мекки имели более возвышенный статус. Контингенты из турецких гарнизонов отправлялись на фронты в Иран, и иногда также в Европу. В общем, от арабского населения не требовали, чтобы оно поставляло солдат для османских войн.

В Египте и Сирии при мамлюкском султанате военная власть аналогично находилась в руках войск, говоривших на турецком языке, а гражданское и судебное управление осуществлялось на арабском языке египетскими или сирийскими писцами и кади. Смена режима, должно быть, в основном осталась не замеченной большинством жителей — разве что османское управление сначала было эффективнее. Давно сложившиеся социальные структуры, религия, место жительства, занятия, племя и клан — все это почти не претерпело изменений. Культурный упадок арабского мира, который отчетливо проявился уже в XV веке, объясняется по большей части умиранием источников вдохновения. Но он стал более выраженным в последующие три века и, вероятно, был усилен османским правлением. При мамлюках историки и ученые, писавшие на арабском языке, пользовались покровительством отдельных султанов и правителей. Каир, Дамаск и Алеппо были украшены прекрасными мечетями и общественными зданиями. Османский султан Сулейман I (1520–1566) и некоторые губернаторы, особенно в XVIII веке, тоже оставили после себя некоторые прекрасные архитектурные памятники в Дамаске, Иерусалиме, Алеппо, Хаме и Багдаде. Однако в целом к искусству было пренебрежительное отношение. Гражданские дела велись на турецком языке, и арабская литература редко пользовалась покровительством. Хотя османские правители иногда были людьми выдающимися, их пребывание в должности, как правило, бывало слишком коротким и небезопасным, чтобы они могли уделять повышенное внимание культуре. В это время не создавались достойные внимания произведения арабской поэзии, а произведения художественной литературы и труды суфиев, хотя их было много, ценятся невысоко ^[1]. Было написано много местных хроник, причем некоторые из них имеют существенное историческое значение ^[2]. Хаджи Халифе (умер в 1658 году), осман из Стамбула, бывший армейским клерком в Багдаде и Дамаске, составил самую ценную энциклопедию арабской, персидской и турецкой литературы, названную Кашф аз-Зунун. Йеменец, живший в Каире, — Сеид Муртада аз-Зубейди (1732–1792), возродил арабскую лексикографию и мусульманскую теологию, составив словарь и комментарии к Газали. Арабская литература также процветала среди маронитов Сирии под влиянием ученых, получивших образование в Ватикане.

Экономический упадок был заметен в арабских провинциях еще до османских завоеваний. Некомпетентное управление и беспорядки XV и XVI веков, эпидемии чумы и холеры, а также разруха, оставленная в Ираке и Сирии монголами и Тимуром, — все это имело долгосрочные отрицательные последствия для городов и сельской местности. В Ираке опустели огромные сельскохозяйственные территории, и вакуум был заполнен переселившимися туда бедуинами. Большинство из них занялось земледелием, сохранив племенную организацию. Натиск бедуинов на регионы, где люди давно вели оседлый образ жизни, имел место также в Сирии, в Нижнем и Верхнем Египте. В этих странах деревенская структура осталась неизменной. Египет уже начал утрачивать свою выгодную позицию базы для специй и текстиля с Дальнего Востока и Индии. Начиная с 1593 года португальские суда стали весьма успешно конкурировать с мусульманской торговлей в Индийском океане, и принятые мамлюкским правительством контрмеры не были успешными. Более активные действия османов в XVI веке частично исправили положение, но в XVII и XVIII веках европейская Ост-Индская компания смогла направить подавляющую часть торговли с Индийского океана вокруг Африки. Потери Египта в некоторой (правда, небольшой) степени компенсировались ростом торговли с Нубией, Абиссинией и Йеменом, в первую очередь кофе. Торговое процветание Алеппо и Багдада зависело от торговли с Ираном — в первую очередь сюда поступал шелк для экспорта в Европу. В XVI веке, несмотря на войны между османами и сефевидами, эта торговля процветала, но в XVII веке большая ее часть была направлена через новый иранский порт Бендер-Аббас тоже вокруг Африки. В Багдад и Басру удача вернулась в XVIII веке, когда Иран погряз в беспорядках, а в Ираке воцарилась относительная стабильность при полунезависимых правителях. На протяжении всего периода Алеппо был вторым по значимости городом Османской империи и торговым центром. В его обширных складах — ханах — и на базарах можно было видеть грузы из всех восточных провинций, из Ирана и Европы. Его гостеприимство привлекало купцов многих национальностей и вероисповеданий, включая европейских. В средиземноморских портах и Каире можно было найти и менее важные группы иностранных торговцев, но не в Дамаске, который прославился своей ксенофобией. Хотя отношение к чужеземцам, а также местным христианам и иудеям в разных местах было разным, религиозные меньшинства не подвергались постоянным гонениям, как во времена мамлюков, и могли рассчитывать на уважение прав своих конфессий — миллетов. У мусульман-шиитов не было признанного статуса, их не допускали на государственные должности, но они не подвергались систематическим гонениям, если только не были заподозрены в нелояльности (как в Малой Азии). Когда наступали тревожные времена, что было отнюдь не редко в XVII и XVIII веках, члены всех религиозных сообществ страдали одинаково. Отсутствие безопасности, чувство незащищенности — вот важнейшая причина экономического упадка арабских провинций при османском правлении.