История викингов. Дети Ясеня и Вяза - Нил Прайс Страница 15

Поиск в интернете приносит изображения «валькирий», многократно искаженные линзой мужского видения, — сладострастных, едва одетых молодых женщин с огромными мечами. Эти однообразные картинки имеют мало общего с подлинными демонами бойни из скандинавской мифологии, но смутно перекликаются с тем, что, вероятно, находил в валькириях средневековый христианский ум. У мужчин-священников, в частности, имелись собственные фантазии на эту тему, и именно они нередко делали из валькирий героинь, страдающих от безнадежной любви. Прекрасные женщины в доспехах и с оружием в руках представляли захватывающую инверсию средневековых реалий и рыцарских идеалов. В древнескандинавских героических поэмах они преодолевают множество препятствий, чтобы спасти или хотя бы оплакать своих смертных возлюбленных, и даже обнимают в могилах их ожившие трупы. Эти сюжеты, перекликающиеся с леденящей жутью появившегося гораздо позднее готического ужаса, пришлись по вкусу викторианцам, и благодаря им Брунгильды обрели долгую жизнь после смерти в «Кольце нибелунга» Вагнера и тому подобных произведениях. Однако в сознании людей, живших в эпоху викингов и раньше, валькирии выглядели совсем иначе.

Рис. 5. Воительница. Позолоченная серебряная статуэтка X века из Харби (Дания) — первое известное нам объемное изображение вооруженной женщины из мира викингов. Не вполне ясно, кто это — валькирия, богиня войны, человеческая воительница или какое-то другое воинственное существо, но ее меч и щит выглядят вполне узнаваемо, как и характерная прическа из связанных узлами волос, по-видимому служившая основным признаком женщины в искусстве викингов. Национальный музей Дании. Фотография: Джон Ли (John Lee) (© National Museum of Denmark)

Эти изначальные валькирии не кружили над полем битвы, время от времени грациозно устремляясь вниз, чтобы подхватить и унести прочь избранного героя — нет, они неистово обрушивались на него и олицетворяли собой суровую реальность. Судя по их именам, они в буквальном смысле представляли собой ход сражения. Нам известно около 52 отдельных валькирий, и намного больше объединенных в безымянные группы. Поразительно и прекрасно, как много разных терминов для определения битвы и войны заключают в себе имена валькирий. Очевидно, многие из них служили непосредственным олицетворением битвы, в переносном смысле часто уподобляемой буре. Ощущение бурлящего хаоса усиливают имена валькирий, в которых слышится гул, всепоглощающий грохот, оглушительные бессвязные вопли на поле боя. Мы встречаем Гёндуль — Сковывающую битву, приносящую с собой ледяное оцепенение, которое могло оказаться фатальным. Возможно, то же значение имеют имена Хлёкк — Цепь, или Мист — Туманная. Дальше идут Хьяльмтримуль — Лязгающая шлемами, Хьёртримуль — Звон мечей, Хълёд — Воющая. От них не отстают Рандгнитр — Царапающая щиты и Скальмьёльд — Время меча, Свава — Разящая, и Таннгнитр — Скрежещущая зубами. Другие валькирии носят имена, связанные с разными видами оружия: Гейрахёд — Бой на копьях, Гейрдрифуль — Метательница копья, Гейрскёгуль — Потрясающая копьем, и так далее. Их многочисленных сестер зовут: Ткущая битву, Сотрясающая, Дыхание битвы, Накипь победы, Дрожь, Изменчивая, Прокладывающая путь, Лебяжье-белая, Сокрушительница щитов, Подмога, Прикрывающая доспехом, Губительница и Безмолвие. И перечень длится и длится.

Все это может многое рассказать нам о реалиях раннесредневекового военного дела и о духах битвы, от которых, по мнению викингов, зависели ее превратности. Валькирии действительно были прислужницами Одина — но это были злобные слуги бога войны. В источниках крайне мало данных, указывающих на то, что они были физически привлекательны, но очень много — говорящих о том, что они внушали ужас. Возможно, так же как Один мог управлять мыслями полководцев, валькирии умели гибельно завораживать одним своим видом. В «Саге о Вёльсунгах» их называют девами щита и говорят, что «смотреть на них — все равно что вглядываться в пламя».

Как посредницы судьбы, валькирии имеют очевидные связи с норнами. Снорри даже пишет, что «младшая» норна, Скульд, ездит вместе с валькириями, выбирая убитых. Необычное стихотворение под названием «Паутина копий», датируемое X или XI веком, рассказывает о том, как отряд из двенадцати конных валькирий приезжает в уединенную хижину. Когда наблюдатель заглядывает внутрь, он видит, что они работают на огромном ткацком станке, сделанном из частей человеческих тел — ткут ткань из внутренностей, окрашенных кровью, и обрезают нити своим оружием. Женщины нараспев произносят стихи, из которых становится ясно, что они на самом деле ткут исход битвы, происходящей далеко отсюда, и их движения воспроизводят (и направляют) взмахи мечей и полет стрел над полем боя. Здесь валькирии выступают в той же роли, что и норны. Закончив ткать полотно, они разрывают его в клочья и уезжают с этими лоскутами.

Валькирии были воплощением насилия, подавляющего и ужасного.

Но не все скрытые от глаз нечеловеческие обитатели скандинавского мира представляли опасность. Многие из них были продолжением той природной красоты, которую скандинавы каждый день видели вокруг себя.

На взгляд постороннего, если не брать в расчет оживленные города, страны Северной Европы и сегодня остаются царством безмятежного покоя, нетронутых лесов, гор и рек, пожалуй, одним из последних уголков Европы, предлагающих настоящее уединение на лоне дикой природы. Человеку эпохи викингов такой взгляд показался бы странным. Любой путешественник, прокладывающий путь среди деревьев и скал, снегов и льдов, ветров и вод, осознавал, что он находится в центре весьма густонаселенного пространства, где обитают не только животные и насекомые, но и многие другие существа — те самые, с которыми люди делили свой мир.

Сложно подобрать для них общее наименование, и даже отдельные термины в современных языках могут звучать неоднозначно. Мы можем называть их, например, эльфами и гномами, но несправедливо будет утверждать, что нам удастся говорить сейчас об этих существах, не вспоминая их позднейшие воплощения в книгах Толкиена и других художественных произведениях. Однако персонажи сегодняшних фильмов и компьютерных игр очень сильно отличаются от тех álfar и dvergar, которых знали викинги. Эти существа важны не только потому, что они объективно интересны, но и потому, что они играли в повседневной жизни людей гораздо более заметную роль, чем высшие силы — боги и их приспешники. В современном шведском языке их называют общим словом väsen. Оно не имеет прямого перевода, но обозначает сверхъестественных существ во всем их разнообразии (здесь снова возникает семантическое противоречие — в сущности, они были, наоборот, совершенно естественной частью природы, и древние скандинавы вряд ли проводили в этом отношении такое различие, как мы).

Мне больше всего нравится термин, пришедший из современной Исландии (хотя возникший несколько раньше), где их называют huldufolk, Скрытый народ. Звучит достаточно туманно, но при этом подчеркивает главное свойство, отличающее их от нас, — осторожность. Сегодня в Исландии вера в Скрытый народ еще жива (хотя вовсе не так широко распространена, как может показаться по туристическим брошюрам), и отношение к духовным течениям прошлого и далеко не безжизненному природному ландшафту в целом остается уважительным.