Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына - Дэвид Шефф Страница 15

Закончилось лето, и Ник пошел в седьмой класс. Энн Ламотт ^[11] писала: «Седьмой и восьмой классы были для меня и для всех хороших и интересных людей, которых я когда-либо знала, тем, что создатели Библии подразумевали, упоминая “ад” и “бездну”… Не осталось ни тени надежды на ощущение, что с тобой все хорошо. Не было хорошо. Ты внезапно оказался одним из персонажей Дианы Арбус ^[12]. Это была весна для Гитлера, Германия» ^[13]. В наши дни у родителей более серьезные поводы для тревоги, чем подростковая неуклюжесть и жестокость. Знакомая директриса младшей средней школы говорила мне, что не понимает, в чем дело, но с ее учениками что-то явно не так. «У меня в голове не укладывается все то, что они делают с собой и друг с другом», – жаловалась она. Когда-то учителя государственных школ относили к наиболее серьезным проблемам с дисциплиной неуместные высказывания, жевание жвачки, беготню по коридору, нарушения дресс-кода и привычку мусорить. Прошло больше пятидесяти лет, и вместо этих смешных проблем появились наркотики и алкоголь, беременность, самоубийства, изнасилования, кражи и жестокие драки.

Несмотря на то что Ник учился уже в седьмом классе, ему все еще доставляло удовольствие возиться с Джаспером. Первым словом малыша было «утка», затем он последовательно произнес «банан», «собачка» и «Ники». Тем временем Ник открывал неожиданные преимущества, связанные с младенцем в семье. Его одноклассницы слетались к нам, чтобы повозиться с Джаспером. Они играли с ним и наряжали. Ник был в восторге от расширения своего гарема.

В то же время Ник постепенно терял интерес к общению с детьми, с которыми вместе ездил в школу и из школы. Зато все больше времени проводил с группкой ребят с короткими стрижками, практически бритых: они катались на скейтбордах, болтали о девчонках, не предпринимая при этом никаких шагов к общению с ними, и слушали музыку. Они предпочитали Guns N’ Roses, Metallica, Primus и Джимми Хендрикса. Как всегда, Ника отличал эклектичный, продвинутый – и зачастую переменчивый – вкус. Он вроде бы и не собирался отказываться от некоторых из своих открытий – например, от Бьорк, Тома Уэйтса, Дэвида Боуи, – но, с другой стороны, вдруг начинал увлекаться самой авангардной музыкой, которая, правда, довольно быстро ему надоедала. К тому времени, как та или иная рок-группа – от Weezer, Blind Melon и Offspring до Cake и GreenDay – добиралась до вершин популярности, он уже отказывался от них в пользу ретро, чего-то малоизвестного и малопонятного, ультрасовременного или чистой эксцентрики. Это могли быть композиции Колтрейна, коллекция полек, саундтрек из фильма «Шербурские зонтики», музыка Джона Зорна, MC Solaar, песни Жака Бреля, а теперь еще и самба, под которую он, пританцовывая, передвигался по гостиной. Он открыл для себя рок-группу Pearl Jam и, в частности, песню Jeremy о тинейджере из Техаса, который застрелился прямо в классе на уроке английского языка: учительница попросила его сходить в администрацию и взять карточку с предупреждением за опоздание, а вернувшись в класс, он сказал ей: «Мисс, вот за чем я ходил на самом деле», после чего направил на себя пистолет. Но чаще всего Ник слушал композиции Nirvana. Раскаты музыки, как минометный обстрел, гремели из его комнаты.