Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян Страница 15

То, что подобного рода взятки с целью спасения своих детей были весьма распространены, подтверждает современник автора «Мебде-и канун», османский историк Мустафа Али, сам занимавший ряд должностей в административном аппарате империи. Он прямо пишет о том, что сборщики, нарушая запрет забирать единственного сына у родителей, старались делать именно это в ожидании получить выкуп³⁹. Мустафа Али описывает, что происходило с родителями, пытавшимися спорить со сборщиками и отстаивать свои права. В этом случае янычарский офицер, яябаши, которому был поручен набор, попросту подвешивал отца мальчика за ноги, а мать за волосы, бил и мучил их, требуя отдать единственного сына. В конце концов случалось, что сборщик заполучал и единственного сына, и деньги с родителей, пытавшихся воспротивиться набору⁴⁰. Автор «Мебде-и канун» особо отмечает официальный запрет забирать единственного сына у родителей и сообщает, кроме того, что из двух имеющихся в семействе сыновей по закону было положено забирать лишь одного, а не двух сразу⁴¹. Правило оставлять единственного сына родителям он объясняет необходимостью не наносить экономический ущерб хозяйству сипахи, лишающегося работника⁴².

Любопытно, что Мустафа Али, описавший жестокости при проведении набора-девширме, будучи сам улемом, считает практику девширме с точки зрения мусульманского права незаконной и признает ее лишь де-факто. Любопытно, что, как и Саадэддин, он высказывает мнение, что набор-девширме был задуман и учрежден в Османском государстве с целью увеличения числа мусульман за счет обращения в ислам «неверных»⁴³.

Возможности для злоупотреблений при рекрутировании мальчиков в янычарский корпус давала также процедура препровождения партии рекрутов в Стамбул — пребывание в деревнях и городках, где местное население было обязано обеспечивать кровом и продовольствием как новобранцев, так и сопровождавших их лиц. Именно поэтому, очевидно, в правилах проведения наборов специально подчеркивалась недопустимость пребывания партии рекрутов в деревне в течение нескольких дней или повторный проход через ту же деревню партии новобранцев⁴⁴.

Подтверждением распространенности всяческих злоупотреблений и вымогательств со стороны сборщиков при наборе-девширме служат слова автора «Мебде-и канун», который призывает участвующих в наборе янычар «не притеснять и не грабить» жителей тех мест, где происходит набор или через которые проходит путь партий рекрутов. Он также предостерегает сборщиков от того, чтобы останавливаться в пути и совершать «набеги на близлежащие деревни» со специальной целью получения от населения «денег на продовольствие»⁴⁵.

О злоупотреблениях при проведении девширме говорится и в ряде сохранившихся в турецких архивах документов. Так, в указе от 1565 г., посланном кади Охрида, сообщается о лишении своих полномочий янычарского яябаши по имени Мехмед, который, как утверждается в указе, производил набор недопустимым образом, освобождая по своему усмотрению от набора целые деревни и сельские волости. Вступив в сговор с одним из заимов⁴⁶ по имени Кору, а также христианином по имени Димитри, он занимался, говорится в указе, собственным обогащением, а потому набор в области Охрид поручается другому янычарскому яябаши — Али⁴⁷.

В другом указе, от 1566 г., кади Смедерево и Урунджа сообщается о том, что человек, посланный в эти области для проведения набора-девширме, занимается тем, что рассылает по деревням своих людей, которые взимают с каждого дома по 10 акче, называя это сбором «нал баха» {букв, «на подкову»), а с каждого плательщика хараджа по 120–130 акче. С каждой деревни, где производился набор, этот рекрутер взимал еще и «тезкере акчеси» («плата за документ») в размере 35 акче, из которых 15 акче шли кятибу (письмоводителю), составлявшему дефтер новобранцев, 10 акче охранникам, 5 акче — цирюльнику и 5 акче — повару (ашчи). Тот же самый вербовщик, злоупотребляя своей властью, забирал у родителей детей в возрасте 5—10 лет, вынуждая их выкупать своих сыновей обратно за 1000 акче и более. Указ предлагал кадиям изъять у вербовщика все им награбленное и объявлял о назначении вместо него другого человека⁴⁸.

В сохранившемся указе от 1589 г. описываются злоупотребления янычарского вербовщика, занимавшегося рекрутским набором в одной из прибрежных местностей Дуная, и о его смещении. В случае неподчинения указ предписывал выслать виновного в тимар⁴⁹. Высылка в тимар означала для виновного вербовщика-янычара назначение в далекий пограничный гарнизон с предоставлением вместо ранее получаемого твердого жалованья земельного (или иного вида) условного пожалования под названием тимар, доход с которого обычно был крайне мал. К тому же удаление из столицы само по себе являлось заметным наказанием. О таких наказаниях при различных обстоятельствах часто упоминает автор «Мебде-и канун». Наказанный фактически обрекался на пожизненную ссылку и серьезное изменение своего положения. Оставаясь формально в рядах янычарского корпуса, фактически он становился рядовым си-пахи — положение, к тому времени очень незавидное с материальной точки зрения. Его доход теперь зависел от размера урожая, собранного в его тимаре крестьянами. Такой гарнизонный янычар-тимариот вычеркивался из списков янычар, состоявших на жалованье. Всеми правдами и неправдами наказанные таким образом янычары старались пристроить на янычарскую службу хотя бы своих сыновей. В османских источниках их называли «ферзенд-и сипахи». При Селиме II (1566–1574) сыновьям таких янычар, в нарушение прежних правил, было разрешено записываться аджеми огланами⁵⁰, чтобы со временем быть зачисленными в мухафызы, в обязанность которых входила гарнизонная служба по охране крепостей⁵¹. О «ферзенд-и сипахи» в янычарском корпусе как о вредном новшестве пишет в своем трактате османский автор первой половины XVII в. Кочубей Гёмюрджинский⁵².

Однако проштрафившийся при наборе-девширме янычарский офицер мог пострадать лишь финансово, лишившись возможности возместить сумму, отданную им янычарскому аге для проведения набора. Впрочем, иногда наказание могло быть очень суровым. Так, известен случай, когда янычарский офицер был казнен за совершенные им злоупотребления при проведении рекрутского набора в янычарский корпус⁵³. Бывало, что за провинности янычар-рекрутеров расплачивался глава янычарского корпуса и высшее офицерство. Османский автор XVI в. Мустафа Селяники пишет, например, что в 1590 г. после обнаружившихся злоупотреблений при проведении набора-девширме был смещен со своего поста янычарский ага Махмуд и янычарский кетхюда⁵⁴.

Нельзя не заметить, что христианские подданные османских султанов активно пользовались своим правом жаловаться на притеснителей. Султанский указ от 1589 г. начинается с констатации того факта, что на действия вербовщика поступают жалобы от крестьян (реайи)⁵⁵. И подобные жалобы, следует признать, не оставались без внимания. В этом состояла важная особенность административной системы, созданной османскими турками. Одной из важнейших функций султанской власти являлось осуществление «правосудного правления». Очень ярко это представление о «справедливости» османских правителей отражено в строках дестана Ахмеди, прославляющего их как правосудных государей. Описывая правление сына Баязида I, Сулеймана, своего литературного патрона, Ахмеди восклицает: