История Великобритании - Кеннет О. Морган Страница 14

Согласно сделанному наблюдению, основное оборудование вилл часто дублировалось. Это позволило выдвинуть своеобразную гипотезу, в соответствии с которой хозяйственным комплексом, по сохранившемуся кельтскому обычаю, сообща владели два семейства или два собственника. Более простое объяснение заключается в том, что в римском мире любой знатный человек путешествовал вместе с многочисленными слугами и друзьями и посещение поместий друг друга было распространенной практикой. Постоялые дворы пользовались столь дурной репутацией, что путник, располагающий связями, предпочитал передвигаться от одной виллы своих знакомых к другой. Похоже, что большинство римско-британских вилл сообщались с проезжими дорогами и располагались на расстоянии десяти миль (или около того) от города. Социальная связь виллы и города и тем более вилл между собой предстает, таким образом, столь же важной, как и их роль в хозяйстве.

Неизвестно, насколько развитие крупных вилл изменило облик сельского хозяйства. Уже во II в. становится заметным сходство в схеме взаимного расположения между виллой и деревней, а также домом владельца манора и деревней позднейшего времени. Возможно, что в Британии IV в. было относительно немного колонов (coloni) Диоклетиана — или эта перемена в области права не имела заметного влияния на ситуацию, сложившуюся в этом достаточно спокойном уголке Империи. Маленькие хутора местного образца по-прежнему преобладают, хотя есть и некоторые признаки их объединения в более крупные образования. Более существенные изменения претерпели различные ремесла, для которых снабжение вилл предметами роскоши стало толчком к развитию. Среди них наиболее известны местные «школы» мозаичистов — предприятия или группы предприятий с мастерскими, сосредоточенные в основном в Сиренсестере, Честертоне (Уотер Ньютон), Дорчестере (Дорсет), Броу-на-Хамбере и еще кое-где на Юге. Прочие ремесленники, имевшие дело с менее долговечными материалами, возможно, действовали подобным же образом — например, мастера фресковой живописи (сохранилось достаточно много образцов их работы, чтобы наглядно показать ее важность и уровень, которого она достигала), изготовители мебели и другие рабочие, поставлявшие все необходимое в состоятельные дома.

В древности сельскую местность использовали не только в сельскохозяйственных целях и не только для развлечения богатых людей. Разрушение системы перевозок товаров на далекие расстояния способствовало развитию не одной отрасли британского ремесла, например масштабному производству глиняной посуды в Нин-Вэлли. Мы можем наблюдать, как в IV в. столь же многочисленная керамика из Хемпшира, производство которой было расширено в III в. (в основном в районе, который позднее стал королевским заповедником Элис Холт), успешно захватывает лондонский рынок и процветает на нем.

В эти ранние годы конца римского периода формируются новые особенности административной системы; им соответствовали и правители провинций нового образца. Наиболее важные указы могли исходить из Милана (который императоры некоторое время предпочитали Риму) или же, после 324 г., из Константинополя. Но со времени Констанция I центральное правительство, занимавшееся текущими делами, располагалось в Трире на Мозеле. Гражданскую администрацию Британии возглавлял проживавший в Трире галльский префект претория, перед которым отчитывался викарий (vicarius) британского диоцеза. В префектуру входили Британия, Испания, а также Северная и Южная Галлия. Резиденция британского викария, вероятнее всего, находилась в Лондоне. Ему подчинялись правители четырех провинций: Maxima Caesariensis (видимо, с центром в Лондоне), Britannia Prima (Чиренчестер), Flavia Caesariensis (Линкольн?) и Britannia Secunda (Йорк?); в каждой был собственный штат служащих. Наряду с занятием обычными гражданскими делами эта структура играла жизненно важную роль в военной сфере, обеспечивая снабжение, — она включала в себя новые государственные мастерские (например, есть запись о существовании в Британии ткацкой мастерской, на которой изготавливалась униформа для римской армии). Документ V в., в котором говорится о необычных знаках отличия британского викария, свидетельствует о том, что по крайней мере в это время под его командованием находились какие-то войска. Более важно то, что снабжение армии находилось в руках гражданских лиц, а это позволяло достаточно эффективно контролировать ее. В социальном плане верхушка новой администрации формировалась из образованных представителей среднего и верхнего слоев римского общества. Пост викария Британии мог служить важной ступенью карьерной лестницы, и среди известных нам людей, занимавших его, не было посредственностей. Установка, согласно которой на высокие должности не назначали людей из данной провинции, сохранилась до начала V в., и многие могли рассчитывать на то или иное место при императорском дворе.

Органы финансового управления провинцией сильно отличались от своих предшественников времен Ранней Империи. Хотя центр управления финансами вновь располагался в Лондоне, прежняя должность прокуратора провинции исчезла. Правители каждой из британских провинций отвечали перед викарием за сбор налогов, а от городских советов ожидался сбор средств с отдельных налогоплательщиков. Однако два других финансовых ведомства были независимыми от викария; каждое из них возглавлял чиновник от диоцеза, напрямую подотчетный секретарям императора. Одно из них собирало денежные налоги, контролировало чеканку монеты, управляло рудниками, а также исполняло некоторые другие обязанности. Другое отвечало за владения Короны в Британии; перед ним отчитывались местные прокураторы, которые несли за них личную ответственность. Зачастую эти два ведомства тесно сотрудничали и могли прибегнуть к помощи правителей провинций, поручив им непосредственное исполнение своих обязанностей.

Внутренняя структура армии более не соотносилась с провинциями. В то же время былое различие между легионами и вспомогательными частями сменилось новым делением на гарнизоны, или пограничные войска (limitanei), и мобильные боевые части (comitatenses), причем последние имели более высокий статус и получали большее вознаграждение. Многие из прежних подразделений сохранились в прежнем виде, особенно в Британии, где большая часть старых пограничных войск не претерпела существенных изменений, хотя общий характер подразделений стал иным. В то время войска, размещенные в Британии, относили к пограничным; это лишний раз говорило о том, что ее рассматривали скорее как регион, нуждающийся в защите, нежели как край, откуда можно быстро выдвинуть полевую армию. Командующий пограничными войсками носил звание dux — таким был dux Britanniarum. А мобильными частями, в свою очередь, командовал comes rei militaris, имеющий более высокий ранг. При самом Константине существовала только одна централизованная полевая армия. Но при его постоянно воевавших сыновьях возникло несколько полевых армий большего размера во главе с командующими еще более высокого ранга. Некоторым из этих войск удалось добиться статуса постоянных; выделившиеся из них более мелкие оперативные группы находились под командованием упомянутых комитов (comites rei militaris).

Полевые армии включали как прежние подразделения, сохраненные или реформированные, так и множество новых. Значительную часть последних составляли люди германского происхождения, а в IV столетии в них появилось немало рекрутов из самой Германии. Примерно половина регулярной армии на Западе была германской, а другая — римской, включая и командный состав. Так, в 367 г. dux Britanniarum, который потерпел поражение от варваров, носил имя Фуллофауд. К концу столетия германские офицеры уже занимали высшие посты в армии. Хотя среди таких людей уже не считалось престижным принимать римские имена, они полностью усвоили взгляды на жизнь и амбиции своих римских сослуживцев. Несмотря на это, как социальная группа, армейские офицеры IV в. сильно отличались от гражданских чиновников соответствующего ранга. Между некоторыми из императоров и их офицерами, с одной стороны, и верхушкой гражданского чиновничества — с другой, складывались глубокие расхождения в культурной сфере (не будем называть это неприязнью и презрением); трения же между императорами, их дворами, новыми столицами и старой аристократией, которая все еще чего-то ожидала от Рима, превратились в социально и политически значимый фактор.