Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон Страница 14

Однако рассказы об Африке значительно преувеличивались и утрировались в процессе пересказа. Ведь в те времена такие наказания, как вырезание внутренностей и сожжение живьем, все еще не были исключены из свода британских законов. Человеческие жертвоприношения находились в центре внимания действующей церкви. Могила белого человека представлялась, как гекатомба чернокожего. Считалось, что Африка соответствует своему древнему воплощению — женщина, держащая рог изобилия и скорпиона.

Поэтому первые работорговцы держались за берег, словно крабы. Они строили укрепленные торговые посты. Их защищали тяжелые орудия. Европейские поселения были оснащены специальными загонами для рабов. Например, англичане в Кейп-Кост-Касл (своей штаб-квартире на территории нынешней Ганы) выбили в скале огромную подземную тюрьму. Там могла «удобно размещаться тысяча чернокожих» ^[120].

Но такие форты были не только рассадниками коррупции и разврата. Они сделались инкубаторами заболеваний. Дизентерия, сонная болезнь, малярия и желтая лихорадка (известная и как «черная рвота») уносили невероятное количество людей. Белые умирали как мухи. Но, как и прочие строители империй, они относились к трагедии, словно к комедии — очень неподобающе, как полагал один шокированный путешественник. По его словам, они назвали кладбище в Видахе «свинофермой» ^[121].

В 1830-е гг. шесть сменявших друг друга губернаторов Кристиансборг-Касл, принадлежавшего Дании и расположенного вблизи от Аккры, умерли за десять лет. Вопросы здравоохранения улучшились только в середине викторианской эпохи, хотя в 1894 г. Фредерик Лагард заметил выставленные в тюрьме Кейп-Кост-Касл гробы, «приготовленные для несчастных белых людей, которые умирают в этой части света» ^[122].

Так что рабовладельческие суда из устьев рек Мерси и Северна маячили недалеко от дельты Нигера и Вольты, а торговцы вели дела с береговыми сообществами. Их связи с районом Средиземноморья восходят к временам Римской империи, когда туда ходили караваны. Местный правитель мог оказаться и добродушным человеком — вроде того, которого встретил один моряк в Сьерра-Леоне. Это был толстый монарх, который сидел на берегу, «одетый в костюм из голубого шелка, украшенный серебристыми кружевами, в кружевной шляпе и мятой рубашке, а также в ботинках и чулках» ^[123]. Правителем мог оказаться царь ашанти с заточенными зубами и покрытыми шрамами щеками, восседавший на троне под бархатными зонтиками с латунными ручками, окруженный слугами с золотыми мечами, серебряными и золотыми тарелками, с табачными трубками. «И все это — под шелковыми флагами» ^[124].

Но африканские вожди были мастерами работорговли. Капитанам кораблей приходилось платить дань или им самим, или их представителям. Приходилось давать салют из семи орудий, выкатывать ром, «чтобы промочить горло», дарить подарки — шелковые плащи, кремневые ружья, браслеты, бренди, порох. Платилась таможенная пошлина с каждой сделки, чтобы все было правильно.

Те, кто заключал сделки, в которых люди официально фигурировали в качестве вещей, сами делались от этого бесчеловечными. (В хартии Королевской Африканской компании от 1672 г. рабы ставились в один ряд с такими товарами, как золото, слоновая кость и воск).

Британцы, занимавшиеся работорговлей, которую можно рассматривать, как непристойную, грязную или оскорбительную карикатуру на имперское предприятие в целом, убеждали себя: мол, африканцы являлись низшими по развитию существами ^[125]. У них «не было души» ^[126], и они «во многом находились на одном уровне с животными» ^[127]. Это были «тупые, необразованные, ленивые, хитрые, склонные к предательству, кровожадные и вороватые существа, которым нельзя доверять. К тому же, они еще и очень суеверны».

Африканцы представлялись «покрытыми вместо волос шерстью, напоминающей звериные шкуры. От них «мерзко и нездорово пахнет, и этот запах подходит для расы, находящейся в очень близком родстве с орангутангом» ^[128]. Даже их паразиты отличались от тех, которые встречались на телах европейцев. У чернокожих большие крупные вши вместо маленьких, типичных для белых.

Далее приводились следующие аргументы. Поскольку рабы — это недочеловеки, не достигшие человеческого уровня, то к ним можно относиться соответствующим образом. Однако африканские правители, которые участвовали в работорговле, испытывали шок от непристойного и скверного отношения своих европейских коллег. Перед покупкой белые обычно оценивали рабов, словно скот. Они ощупывали тела, смотрели зубы, заставляли попрыгать и потянуться, проверяли, не заражены ли потенциальные рабы сифилисом (как сказано в одном отчете, «осматривали половые органы и мужчин, и женщин самым тщательным образом») ^[129]. Царь Конго считал это очень непристойным. Он хотел, чтобы один торговец, ради соблюдения приличий, делал это в укромном мете и не так демонстративно.

Многих рабов захватывали во время военных действий или похищали при набегах. Потом их переправляли на дальние расстояния караванами. Люди шли, скованные друг с другом. Часто их отрывали от родных и любимых, клеймили, потом обнаженными и в кандалах бросали в небольшие лодки, на которых доставляли на суда, идущие через Атлантику.

Некоторые предпринимали отчаянные попытки сбежать. Это влекло за собой какое-то наводящее на других ужас возмездие — торговцы могли «отрезать ноги и руки некоторых рабов, чтобы напугать остальных» ^[130]. Большинство (в особенности дети) и так уже пребывали в страхе, а тут приходили в состояние «оцепенения и бесчувственности» ^[131] или испытывали физический шок. Эти люди никогда не выходили к морю. Они полагали, что их схватило племя каннибалов ^[132], ожидая, что последует жертвоприношение какому-то белому богу и съедение в качестве священной пищи.