Забытые битвы империи - Александр Музафаров Страница 14

— Кто идет?

— Франция!

— Какого черта вам здесь нужно? — спросил по-французски казачий офицер.

В ответ вольтижеры подняли ружья. Так началось вторжение Великой армии в российские пределы.

Главные силы французов были сконцентрированы против 1-й Западной армии. 2-ю же армию Наполеон решил поймать в ловушку. С севера против нее действовал 1-й армейский корпус Великой армии под командованием лучшего маршала французской империи — Луи Николя Даву, с запада ее неотступно преследовал 8-й армейский корпус под командованием брата императора вестфальского короля Жерома (Иеронима) Бонапарта. Войска Даву перешли Неман одновременно с главными силами, а корпус Жерома задержался, чтобы как можно дольше задержать у границы войска 2-й армии, развернутые на приграничных позициях. В этих условиях князь Багратион предложил смелый, граничащий с авантюризмом план наступления вверенной ему армии в направлении Варшавы. Расстояние от главной квартиры 2-й армии до польской столицы и до Минска было примерно одинаковым, встречного удара французы не ждали, да и Жером Бонапарт как полководец был не парой Багратиону. Предложенный план сочетал в себе некоторую долю авантюризма, стремление сломать логику действий противника и «погибнуть с честью, но не пустить врага на русскую землю». Вероятность успеха 2-й армии была невысокой, но и в этом случае шансов уцелеть у нее было крайне мало. Поэтому командование предпочло не рисковать и оставить приказ на отступление в силе. Впрочем, «не рисковать» в данном случае означало лишь несколько уменьшить степень риска. Ведь в соответствии с замыслами Александра I и Барклая войска князя Багратиона отвлекли на себя значительные силы противника. От 2-й армии требовалось, во-первых, не дать себя разгромить, а во-вторых, содействовать 1-й Западной армии, беспокоя неприятеля во фланг. Задача очень сложная, почти на грани возможного.

Пытаясь выполнить эту задачу, армия Багратиона предприняла попытку занять Минск, но «железный маршал» Даву опередил русских буквально на сутки. Путь на соединение с 1-й Западной армией был отрезан. И тут князь Багратион совершает маневр, сбивший столку и французов, и русское командование. Вместо атаки Минска он разворачивает армию в противоположную сторону и движется к Бобруйску. Французы уверены, что армия обречена — их войска вышли к Березине раньше, в районе Свислочи, и должны были помешать переправе. Однако, к своему удивлению, командовавший кавалерией корпуса Даву генерал Пажоль узнал, что там, где еще два года назад был открытый город, ныне располагает готовая к бою крепость. Удивительно, но, зная от своих польских агентов о работах в районе Бобруйска, французская разведка не придавала им особого значения. Ее внимание было сконцентрировано на Дрисском укрепленном лагере, а работы в Бобруйске были сочтены малозначимыми.

Теперь же выяснилось, что в тщательно расставленной французами ловушке есть дыра, и даже не дыра, а бронированная дверь, открытая для армии Багратиона и наглухо запертая для его преследователей.

Автор первой официальной истории войны 1812 года генерал Михайловский-Данилевский писал на страницах своего труда:

«Удачный выбор места, где выстроен Бобруйск, оказал в Отечественную войну величайшую, неоцененную услугу. Ни одна крепость в России никогда не была столь полезной, как Бобруйск в 1812 году. Не будь там крепости, Князю Багратиону невозможно б было прежде исхода августа соединиться с 1-й армией, а тогда она была уже в окрестностях Москвы. Переправа через Березину сделалась бы совершенно недоступной, ибо когда Князь Багратион находился еще в Слуцке, Пажоль уже был в Свислоче и мог по устроенному им в Острове мосту перейти на левую сторону реки, уничтожить гати и плотины на болотных берегах Березины и затруднить нашим войскам наведение мостов. Князю Багратиону, не имевшему с собой понтонов, довелось бы идти на Речищу и Лоев, там переправляться через Днепр и большим обходом искать соединения с 1-й армией или вовсе от него отказаться. Пинскими болотами примкнуть к Тормасову и 1-й армии предоставить одной бороться с Наполеоном».

Но сила Бобруйской крепости заключалась не только в мощности его укреплений, но и в деятельности его гарнизона. В самом начале кампании русское командование о Бобруйске попросту... забыло! Не получая никаких распоряжений, генерал-майор Игнатьев самостоятельно объявил себя бобруйским военным губернатором и заставил окрестные государственные и военные власти выполнять свои распоряжения. Игнатьев предписал исправникам игуменскому, борисовскому и бобруйскому спустить тотчас до Бобруйска все суда, шедшие но Березине к Борисову, порожние и с грузом (тем самым французы были лишены возможности использовать их для наведения мостов и транспортировки грузов). Из отставших всадников и проходивших через Бобруйск конвоев был сформирован конный отряд в 140 казаков, что позволило крепости вести разведку. Солдаты и пионерной роты спешно прошли обучение артиллерийскому делу и при необходимости могли встать к крепостным орудиями. В крепостные магазины было сведено большое количество продовольствия. 30 июня генерал Игнатьев доносил начальнику инженерного департамента военного ведомства генералу Карлу Опперману «Теперь с помощью Божией я могу принять неприятеля».

Получив известия о движении армии князя Багратиона от Несвижа к Бобруйску, Игнатьев распорядился доставить в Слуцк продовольствие и фураж для отступающих войск, а на все почтовые станции между Слуцком и Бобруйском выставить по 600 подвод. Эти меры, предпринятые губернатором крепости по собственной инициативе, предвосхитили последовавшие приказы князя Багратиона, а уставшим войскам его армии значительно облегчили марш.

3 июля части 2-й Западной армии начали прибывать в Бобруйск. Впервые с момента начала боевых действий ее солдаты и офицеры могли отдохнуть от изнурительных форсированных маршей, перевести дух. Армия пополнила свои запасы продовольствия из крепостных магазинов и включила в свой состав запасные батальоны, располагавшиеся в Бобруйске. В крепости были оставлены больные и раненые, вместе с которыми численность ее гарнизона составила около 4000 человек.

Дав короткий отдых своей армии в Бобруйске, князь Багратион двинулся на Могилев, стремясь опередить Даву и не дать ему занять этот город, который долгое время был административным центром присоединенных к России территорий Речи Посполитой.

Но «железный маршал» снова сумел опередить нашу армию. Его авангард подошел к Могилеву на сутки раньше — 7 июля. В отличие от многих городов этого края, жители которых радостно приветствовали французов как освободителей от русской оккупации, Могилев, уже 40 лет пробывший в составе Российской империи, без боя не сдался. В местной краеведческой литературе сохранил рассказ о подвиге защитников города:

«7 июля французский авангард по Виленскому тракту подошел к городу и остановился на ночлег в селе Княжицы. По распоряжению губернатора Толстого могилевский полицмейстер Литвинов с 30 рядовыми внутреннего батальона выступил к местечку Княжицы и напал на аванпосты французов.

Утром 8 июля солдаты гарнизонного батальона и отряда А.И. Грессера на Виленском поле подпустили наступающих французов на расстояние 200 шагов и дали дружный залп из ружей. До 7 вражеских солдат было убито, а остальные егеря быстро отступили к лесу, ожидая подхода своей пехоты. В отличие от других городов Беларуси Могилев встретил французов не торжествами, а сопротивлением батальона охраны города.