Джейн Остен и ее современницы - Елена Прокофьева Страница 14

Результатом такой специфической семейной жизни Уильяма Кавендиша стало то, что обе его женщины забеременели почти одновременно. В 1785 году беременная Бесс уехала в Италию, где родила своего первого ребенка от Уильяма, девочку Каролину Розалию Аделаиду, которую в семье называли Каро. Знакомый ее брата записал девочку на себя, но фамилию малышка получила Сент-Жюль. Почти в то же самое время Джорджиана, на последнем месяце беременности, готовилась рожать в Лондоне. Уильям писал Бесс, что, судя по огромному животу Джорджианы, у них родится двойня и в шутку обещал подарить Бесс одного из близнецов. Но вместо двойняшек родилась очередная девочка, названная Харриэт. Очередное разочарование для Уильяма… Бесс он писал: «Мне ужасно тебя не хватает, миссис Бесс, и каждая вещь в доме ежеминутно напоминает мне о твоем отсутствии, как, например, этот диван в гостиной, на котором ты восседала среди толпы поклонников».

Первой порадовала Уильяма сыном все-таки Бесс. В 1788 году в Руане, куда ее предусмотрительно отправили Кавендиши, она родила мальчика, которого назвали Август. Бастард, конечно, не то же самое, что наследник, но, по крайней мере, Уильям получил доказательство, что вообще может зачать сына. Теперь он посматривал на Джорджиану еще более требовательно, конфликты между ними участились.

Вернувшись из Франции, Бесс с трудом смогла примирить супругов. Она всерьез поговорила с обоими и убедила их, что надо сделать еще одну попытку обзавестись наследником. В июне 1789 года Бесс и Уильям объединили силы, чтобы помочь ей выносить ребенка: вдруг это будет желанный мальчик? Для начала нужно было исключить все факторы, которые в последнее время нервировали Джорджиану: и политические кампании, и в особенности назойливость кредиторов, ведь герцогиня накопила чудовищные долги. Уильям Кавендиш и обе его жены решили укрыться на Континенте. Дочери Уильяма Шарлотта и Каро воспитывались во Франции, и ему хотелось с ними увидеться.

Европейский вояж Кавендишей, продлившийся 14 месяцев и совпавший с революцией во Франции, породил немало слухов. Поговаривали, что на самом деле наследника родила не Джорджиана, а Бесс, но щедро отдала его подруге. На самом деле Уильяма Кавендиша-младшего родила Джорджиана, однако похождения семейства в революционной Франции все равно напоминают авантюрный роман.

Удивительно, что Джорджиана не почувствовала революционные настроения. Она подружилась с Марией-Антуанеттой и не побоялась задержаться в Париже, откуда 12 июля 1789 года Кавендиши и Бесс уехали в Брюссель, оставив Шарлотту и Каро у воспитателей. Уже в Брюсселе до них донеслись страшные вести: Париж охвачен революционным пламенем, чернь крушит мосты и возводит баррикады, дворцы и монастыри разграблены… Обычно такой сдержанный, Уильям разрыдался на глазах у обеих жен и бросился седлать коня, чтобы скакать в Париж. Он собирался самостоятельно вызволить обеих дочерей. Бесс его удержала. Она отправила за девочками надежную женщину, которая и привезла Шарлотту и Каро в Бельгию.

В Брюсселе английские аристократы Кавендиши вызывали подозрение, тем более что они отсылали на родину отчеты о текущей политической ситуации. Их приняли за шпионов и в мае 1790 года откровенно предупредили, что их присутствие в Бельгии стало нежелательным. И тогда семейство Кавендиш с Бесс и девочками совершили безумнейший из своих поступков: они вернулись в Париж! К тому времени страсти поулеглись, хотя положение аристократов по-прежнему оставалось шатким.

Джорджиана донашивала дитя, Бесс, наоборот, затягивалась в рюмочку, чтобы избежать сплетен о подлоге, которые, тем не менее, все равно поползли. А когда наследник все же родился, повитуха Энн Скейф записала в своем дневнике: «Свет не видывал более долгожданное дитя».

* * *

Рождение сына примирило супругов. Казалось, жизнь, наконец, наладилась. И тут на горизонте появился Чарльз Грей, молодой политик от партии вигов.

Ему было всего двадцать три года, он был сыном генерала из влиятельной нортумберлендской семьи. Впервые он был представлен Кавендишам еще до их отъезда во Францию. Несмотря на разницу в возрасте – Джорджиана была старше его на семь лет – Чарльз начал добиваться внимания герцогини с пылкостью, которая ее смутила. Она жаловалась Бесс, что не имеет обыкновения заигрывать с юнцами, но к 1788 году Чарльз сумел ее заинтересовать. Когда Джорджиана вернулась в Лондон, Чарльз Грей возобновил ухаживания, а соскучившаяся по интрижкам герцогиня наконец снизошла до молодого поклонника. Они стали любовниками.

Джорджиана, как всегда безразличная к мнению общества, появлялась в обществе Чарльза на публике, а во время отсутствия герцога Грей наведывался к ней домой. Об их связи, равно как и о последовавшей беременности, знали мать и сестра Джорджианы и, конечно же, верная Бесс. Они изо всех сил старались скрыть правду от Уильяма. Но один из его друзей донес герцогу, что у Джорджианы роман и она ведет себя совершенно бесстыдно. Кавендиш вернулся, чтобы разобраться в ситуации, и обнаружил, что жена беременна – и не от него.

Во время их встречи в Бате произошла ужасная сцена: герцог кричал, хотя прежде никогда не повышал голос, сорвал со стены портрет Джорджианы и швырнул в камин. Его вопли слышали дети и прислуга, и все затаились в ужасе: никто не ожидал подобных сцен от флегматичного герцога. Кавендиша вполне устраивал любовный треугольник с Бесс, но он не собирался превращать его в квадрат! Измена мужа – одно дело, а жены – совсем другое, тем более что теперь Джорджиана носила ребенка от другого мужчины.

В конце концов, Уильям вынес вердикт: Джорджиана должна срочно уехать из Бата в Саусгемптон, даже не попрощавшись с детьми, а оттуда на Континент, где втайне родит бастарда. Уильям не допускал даже мысли о том, чтобы незаконнорожденный ребенок Джорджианы рос в его доме – рядом с его законными и незаконными детьми. Герцог Девонширский опасался, что родится мальчик. И что при несчастливом стечении обстоятельств – если его родной сын умрет – может случиться так, что наследовать древнейшему роду Кавендишей будет ребенок Чарльза Грея. Этого Уильям Кавендиш не мог допустить.

В изгнание с герцогиней отправилась ее мать, сестра Харриэт вместе с дочерью Каролиной и… Бесс Фостер! В данной ситуации Бесс полностью поддерживала Джорджиану: она даже заявила Уильяму, что не намерена больше рожать от него бастардов, и назвала его «зверем и негодяем».

Во Франции, в старинном городке Монпелье, Джорджиана родила дочку от Чарльза Грея. Ее назвали Элизой Кортни. Но хотя она была всего лишь девочкой и не могла стать наследницей, оставить ее в семье герцог Девонширский все же не пожелал. Элиза Кортни росла у своего родного отца. Вернее, у дедушки с бабушкой по отцовской линии, которых считала родителями, а Чарльза Грея – своим братом. Джорджиана регулярно ее посещала и даже познакомила с ней других дочерей.

Если Джорджиана все же убивалась по оставленным дома детям, путешествие по Европе развеяло ее печаль. Она часто писала домой, описывая живописные виды Италии, и дети с нетерпением ждали новых рассказов. Уильям тоже получал весточки – правда, не от жены, а от ее кредиторов. В Италии Джорджиана вновь наделала долгов, а платить по счетам должен был герцог. Он уже не рад был, что отправил жену в изгнание. Суровое наказание больно било его по карману.