Марк Мидлер. Повесть о фехтовальщике - Александр Мидлер Страница 14

Со своей стороны могу добавить, что ни разу в жизни я не видел, чтобы Марк в чем-либо когда-нибудь сомневался. Наверняка в реальности и ему были свойственны какие-то колебания. Но внешне – никогда!

* * *

Таких людей, как Марк, называют перфекционистами. Перфекционист – это тот, кто стремится к совершенству. Перфекционизм (от фр. perfection) – убежденность в том, что совершенствование самого себя и других людей – высшая цель человеческой жизни.

Избранный в сентябре 2013 года президент Международного Олимпийского Комитета Томас Бах – безусловно, перфекционист. Он стал в молодости юристом – высококлассным профессионалом. Он поднялся до уровня чемпиона Олимпийских игр и чемпиона мира по рапире. Он оказался первым в истории Германии человеком, кто достиг звания (должности, поста) президента МОК. Неужели случайно то, что новый лидер мировой элиты спортивных деятелей – чемпион Олимпиады по фехтованию?

Неужели случайно президентом Международной Федерации фехтования стал мастер спорта по фехтованию на сабле, выпускник МГИМО и Финансовой академии Алишер Усманов, один из самых сегодня состоятельных и влиятельных людей в России?

Перфекционисты-универсалы в принципе и в идеальном варианте стремятся к победе во всех сферах, к которым имеют отношение. Перфекционисты – узкие специалисты – претендуют на то, чтобы быть главным образом лучшими в области, где считают себя профессионалами. Это – схема. В реальности в великом множестве людей есть стремление к совершенству, универсальное и – профессиональное.

С некоторой натяжкой можно сказать, что едва ли не все мы в чем-то перфекционисты. Или почти во всем, или во многом, или часто, или иногда.

Я встречал людей, любой ценой стремящихся стать лучшими в выращивании особых кактусов, в приготовлении пирожных по собственному рецепту, в лечении кошек без обращения к ветеринару, в учебе. В школе их называют «ботаниками», «ботанами». Это круглые отличники, для которых получить четверку – катастрофа.

Но главным в характере человека и его жизни перфекционизм становится у сравнительно немногих.

Наиболее бесспорным примером такого человека – в спортивном мире – был, конечно, Кубертен. Сами по себе Олимпийские игры в их новейшем варианте были придуманы Кубертеном как путь человека к абсолютному совершенству. За что бы ни взялся человек, все у него должно быть лучше, чем у всех, и в мире материальном, и в мире интеллектуальном, и в мире духовном. При этом подобные Кубертену немногие в своем масштабе и с поправками на свою индивидуальность совершенствуют и делают состоятельными – во всех смыслах – не только самих себя, но и тех, с кем входят во взаимоотношения.

Марк в определенном понимании был перфекционистом. И в, что называется, «плохом», и в, что называется, «хорошем».

Он пренебрегал средними результатами, к чему бы они ни относились. Учился в Институте физкультуры и спорта абсолютно по всем предметам только на высший балл. Или на низший. Хорошие оценки не признавал. Или «отлично», или «два». Никаких промежуточных вариантов. Да – должно быть да. Нет – должно быть нет. Удовлетворительную оценку презирал, как «вежливую двойку», о чем впоследствии, когда я получал в школе тройку, говорил с оттенком брезгливости: «Тройка – это как не мыть руки после туалета».

Стремление к абсолютному, если хотите, чистому совершенству Марк перенес в фехтовальный зал.

Слава Ситников, бывший фехтовальщик, а затем тренер того же клуба ЦСКА, в котором много лет тренировался Марк, сказал:

«Марк воспринимал любой неуспех, как личное поражение, непростительное ни себе, ни победителю. На баскетбольной разминке он с видимым усилием сдерживался от кулачной драки из-за того, кого считать правым в схватке за мяч. В футбол разминаемся – он не может позволить себе проиграть – только выиграть. То же при игре в теннис…

Спор – словесная драка – его стихия не потому, что он любил процесс драки или ее результат в виде поверженного противника. Его не трогал и вообще не волновал чужой неуспех. Он совершенно не переносил собственный проигрыш – ни в чем.

У меня такое чувство, что Марк в окружающей жизни видел, прежде всего, препятствия, которые он должен преодолеть. Кому должен? Самому себе! Зачем? Чтобы утвердить себя? Где? В деле, которое он выбрал как дело своей жизни».

Стремление привести все окружающее к совершенству в пространстве и во времени имело у Марка прямо-таки педантичный характер. Его сын, Саша, рассказывал, что, будучи ребенком, он зачастую по рассеянности ставил после чая чашку на край стола и Марк каждый раз отодвигал чашку от края.

– Не думаю, что отец делал это из опасения, что посуда соскользнет и разобьется. У него было другое – какое-то особенное – стремление к превращению хаоса в гармонию. Он очень любил всяческий порядок и красоту. «Все должно быть правильно, – говорил он и пояснял: – Правильность, безошибочность, порядок и красота – это одно и то же. Порядок на столе – порядок в голове, запомни». Поэтому он, хоть и очень любил русские романсы, всегда замечал, когда ему приходилось слушать романс «Только раз бывают в жизни встречи»: почему «встречи»? Если «раз», то «бывает» и «встреча». А если «встречи» и – «бывают», то при чем здесь «только раз»?

Словом, Марк – педантичный перфекционист.

…Сидим в столовой Государственной Думы, где я (в Думе, разумеется) работал аналитиком. Марк говорит:

– Ты что, нормально есть не можешь? Ты с ума сошел, допивать сок от салата из тарелки! Нож надо держать в правой, нет, нет, в правой. Я же тебе сказал, не в левой, а в правой руке. Вилку – в левой. И ножом подгребать на вилку и поддерживать на ней еду… А слабо есть бесшумно? И рот так не разевай. Хлеб надо отщипывать по небольшому кусочку. Не засовывай куском, аналитик. Суп – ложка за ложкой, принимать не спеши! Здесь не отнимут. Делай остановки.

Сам он ел исключительно красиво.

…Неожиданно я вспомнил самого себя в четыре года, когда двенадцатилетний Марк, приходя с тренировки, нырял с головой в габаритную трехлитровую кастрюлю с компотом, что по мере сил делал за ним и я.

Невольно возникли в памяти стихи петербургского обериута Олега Григорьева, согласно утверждениям литературных критиков, великолепного детского поэта, спившегося и потому рано ушедшего: