Арина Родионовна - Михаил Филин Страница 14
Арина Родионовна - Михаил Филин читать онлайн бесплатно
Тогда же произошли важные события в жизни Ирины Яковлевой: она была засватана и обрела мужа, а вместе с мужем, как потом выяснилось, — своеобычную линию судьбы.
В конце зимы Ирину, которой шёл двадцать третий год, выдали замуж за крестьянина из Кобрина Фёдора Матвеева. Вероятно, жених был старше невесты на два года [92].
Венчались они всё в той суйдовской церкви Воскресения Христова, о чём в метрической книге храма за 1781 год (в части второй — «О бракосочетавающихся»
Других достоверных сведений о замужестве Ирины как будто нет. Но существует стихотворный текст Пушкина, который можно использовать в качестве комментария к суйдовскому браку 1781 года.
В декабрьском письме 1824 года, адресованном одесскому чиновнику Д. М. Шварцу, Пушкин мимоходом сообщил, что его собственная няня является «оригиналом няни Татьяны» (XIII, 129, 404) из «Евгения Онегина». А романная няня Филипьевна (Фадеевна в черновиках и беловиках произведения, Филатьевна в издании 1837 года), как известно, поведала Татьяне Лариной невесёлую историю своего замужества. Впрочем, далеко идущих выводов отсюда делать не стоит: описывая бракосочетание Филипьевны, поэт, вероятно, исходил из общих, типологических представлений о крестьянских союзах той поры:
В пушкинском беловике имеется лишь одно существенное отличие от приведённого канонического текста: там невесте начислено «15 лет» (VI, 579).
Легко убедиться, что реальные факты биографии Родионовны плохо уживаются с романными: к моменту бракосочетания Ирины Яковлевой её отца уже давно не было в живых, «отрок» Фёдор Матвеев превосходил суженую годами, да и возраст венчавшихся в Суйде заметно отличался от указанного в «Евгении Онегине» возраста крестьянской пары. Частности «правды» и «поэзии» зримо разнятся — однако определенного сходства этих двух замужеств все же нельзя исключить.
Мы допускаем, к примеру, что шедшая под венец Ирина разделила участь многих холопок и, действительно, ничего «не слыхала про любовь»: сговориться и принять решение за девушку могли, скажем, мать Лукерья и родственники жениха. Могли выдать её замуж и, что называется, «по страсти» [94]. Ещё более вероятно, что у храма Воскресения Христова подружки (или сватья) плачущей невесты расплели её пышную косу и затем связали освобождённые волосы лентою на затылке. Таков был обычай: замужние женщины носили уже две косы, причём за пределами своего дома или в присутствии чужих людей им предписывалось держать голову покрытой [95].
Сразу после венчания Фёдор Матвеев забрал Ирину из Суйды и перевёз в Кобрино, «в семью чужую». Своих хором у молодых супругов не было и не предвиделось, и они «поселились вместе с семьёй Онисья Галактионова и Ефросиньи Андреевой, имевших четырёх детей» [96].
Отныне молодке Ирине надлежало трудиться пуще прежнего и — сверх того — всячески доказывать, что «и крестьянки любить умеют».
Летом 1782 года власти произвели раздел имущества, принадлежавшего усопшему «арапу Петра Великого». В нарушение его воли две тысячи крепостных душ в Петербургской и Псковской губерниях, каменный дом в Северной столице и 60 тысяч рублей наличных денег были распределены между четырьмя генеральскими сыновьями и тремя дочерьми (покойником обделёнными).
Мыза Суйда вкупе с селом Воскресенским, а также деревни Мельницы и Пижни отошли к Ивану Абрамовичу Ганнибалу, старшему из братьев. Таким образом, родные Ирины Матвеевой (в девичестве Яковлевой) стали его собственностью. По ревизской сказке 1795 года, в Софийском уезде Санкт-Петербургской губернии, в «вотчине господина генерал порутчика и разных ординов ковалера Ивана Абрамовича Ганнибала» дворовых людей и крестьян числилось («с прибылыми и вновь рождёнными») 350 душ мужского и 342 женского пола [97].
Сама же Ирина формально тогда оказалась крепостной третьего сына чёрного генерала, тридцативосьмилетнего Осипа (или Яннуария, как звали его в семье) Абрамовича Ганнибала (1744–1806), которому при разделе достались (в числе прочего) деревня Кобрино и мыза Руново. По данным ревизии 1782 года, там в общей сложности проживало 215 крестьян и дворовых [98].
К указанной поре дед поэта, дослужившийся до чина морской артиллерии капитана второго ранга, успел побывать и заседателем псковского Совестного суда, и советником Псковского наместнического правления (1778), и советником Петербургского губернского правления (1780). Попутно он весьма преуспел и на иных поприщах. Осьмнадцатый век был богат на чудаков и оригиналов всякого рода — и «дюжий» Осип Абрамович занимал в этой когорте место на правом фланге. Недаром Пушкин писал (уже в 1830-е годы) о его «невоздержанной жизни» и со вздохом констатировал: «Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединённые с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения» (XII, 314).
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments