Принцесса Монако - Джеффри Робинсон Страница 14

Опубликованные журналом Paris Match снимки вызвали разговоры о возможном романе Грейс и Ренье. 11 октября 1955 года он был вынужден выступить перед гражданами Монако по радио Монте-Карло.

— Любые слухи о моей скорой женитьбе безосновательны. Вопрос о моей женитьбе, который не дает вам покоя, занимает меня даже в большей степени, чем всех остальных.

Ренье подчеркнул, что некоторые печатные издания распространяют сплетни, не имеющие ничего общего с действительностью.

— Дайте мне еще три года, — сказал Ренье, обращаясь к своим подданным, — тогда посмотрим.

Однако не прошло и месяца, а он уже договорился о встрече с Грейс на Рождество, чтобы сделать ей предложение.

— Я знал, чего я хочу, — признавался он, — но не знал, согласится ли она выйти за меня замуж. Я должен был ее спросить. Тогда я отправился в Штаты, чтобы увидеться с ней. Я не мог сделать ей предложение, потому что не был уверен, что она его примет. Я не мог просить ее руки, если существовал хоть один шанс из ста, что она мне откажет.

Ренье отплыл из Франции 8 декабря и прибыл в Нью-Йорк через неделю. Согласно официальной версии, его поездка в Штаты была вызвана необходимостью пройти медицинское обследование в клинике Университета Джона Хопкинса. Кроме того, поговаривали, что князь хочет посетить кое-кого из своих знакомых на восточном побережье, а также отдохнуть во Флориде.

Хотя отец Такер за несколько дней до отплытия проговорился об истинной цели этой поездки, о планах Ренье, кроме Грейс, которая к тому времени имела все основания полагать, что намерения у князя самые серьезные, знали лишь его придворные советники.

В конце концов, возможная женитьба князя Монако не только его личное дело, но и государственное.

Согласно договору 1918 года между Францией и Монако, любому объявлению о помолвке должно предшествовать формальное обращение того, кто на данный момент занимает монакский трон, к правительству Франции за официальным разрешением о женитьбе. Разумеется, разрешение правительства Франции не более чем формальность.

Однако, когда принцесса Шарлотта в 1920 году, не спросив французов, объявила о своей помолвке с графом Пьером де Полиньяком — притом что ее дед был суверенным князем, а отец князем наследным, она же сама лишь третьей в порядке престолонаследования, — из Франции тотчас пришло гневное письмо министра иностранных дел в адрес министра внутренних дел Монако, потребовавшего соблюдать протокольные требования.

Разумеется, Ренье был намерен их соблюсти.

В начале ноября он обсудил свои планы с министром внутренних дел, который затем провел беседу с генеральным консулом Франции в Монако.

30 ноября 1955 года, за восемь дней до отплытия Ренье из Гавра, французский консул написал министру внутренних дел: «Накануне отплытия князя Ренье в Соединенные Штаты, где он намерен сделать предложение одной американке, — чье имя пока не названо, — мое правительство видит в этом хороший повод напомнить его высочеству о прецеденте 1920 года».

Министр внутренних дел, как и положено, передал это письмо князю.

До этого момента имя Грейс в официальной переписке еще ни разу не было названо: Ренье пока не раскрыл его никому, даже собственному министру.

Ренье решил, что так будет лучше по двум причинам. Во-первых, было бы не очень красиво по отношению к самой Грейс, если бы ее имя узнали прежде, чем он сделает ей официальное предложение. Но даже если она его примет, протокол предписывал официально объявить о помолвке сначала в Монако, а уж потом в США.

Поэтому до той самой минуты, когда он стоял перед ее дверью 25 декабря, лишь она сама и отец Такер знали о его планах.

Между тем рождественская неделя шла своим чередом. Грейс и Ренье видели вместе в Филадельфии, а 27 декабря в Нью-Йорке. Понадобилось не так уж много времени, чтобы журналисты поняли, к чему все идет.