Битвы третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - Бэзил Генри Лиддел Гарт Страница 14

В 1944 году Роммель снова появился на поле сражений, на этот раз в Нормандии, где ожидалась высадка союзников. Здесь он действовал под руководством фельдмаршала фон Рундштедта, командующего западными армиями. Их взгляды на место будущей высадки, а также предлагаемые ответные меры были совершенно разными. Рундштедт ратовал за формирование глубокой обороны и рассчитывал на эффект мощного контрнаступления, когда союзники окажутся в стесненных обстоятельствах. Роммель отдавал предпочтение формам стратегии, применяемым им в Африке, но вместе с тем приобретенный там опыт поколебал его убежденность в их приемлемости против войск вторжения, поддерживаемых мощной авиацией. Теперь он стремился сконцентрировать усилия для того, чтобы остановить войска прежде, чем они высадятся и укрепятся на берегу. Рундштедт придерживался мнения, что наступление союзников начнется через Английский канал в его самой узкой части между Соммой и Кале, а Роммель считал более вероятным местом высадки Западную Нормандию между Каном и Шербуром. Кстати, такую же точку зрения имел и Гитлер.

Последующие события показали, что предположения Роммеля (и Гитлера) были верными. Более того, существуют свидетельства, что на протяжении 4 месяцев, предшествовавших высадке, Роммель делал все возможное, чтобы укрепить береговую оборону в Нормандии, которая была чрезвычайно слабой, особенно в сравнении с береговыми оборонительными сооружениями Па-де-Кале. Его усилия, к счастью для союзников, сдерживались катастрофической нехваткой ресурсов, поэтому к началу высадки и подводные препятствия, и береговые фортификационные объекты были далеки от готовности.

С другой стороны, у союзников, особенно среди генералитета, существовало мнение, что план Рундштедта – сосредоточить резервы и в выбранный момент нанести массированный удар – был в целом хорош, а Роммель испортил его, растрачивая силы на попытку запереть армии союзников на нормандском плацдарме. Такого же мнения придерживались немецкие генералы, причислявшие себя к замкнутой касте Генштаба и считавшие Роммеля почти таким же любителем, как Гитлер. Они утверждали, что Роммелю не хватает опыта русской кампании, которая кого угодно могла научить, что важно располагать силы именно вглубь.

План Рундштедта безусловно более соответствовал теоретическим основам военной стратегии. Но если принять во внимание размеры армии вторжения, многократно превосходящие силы авиации союзников, а также огромные пространства для маневра, представляется весьма сомнительным, что предпринятое немцами контрнаступление могло остановить англо-американские войска, проникшие в глубь территории Франции. В подобных обстоятельствах единственная надежда заключалась именно в том, чтобы не дать союзникам расширить плацдарм настолько, чтобы как следует закрепиться на этой стороне Канала. В первые дни Роммель был очень близок к лишению союзников этой возможности, а его последующая неудача может объясняться не его ошибками, а задержкой переброски войск из Па-де-Кале. Последнее произошло из-за непоколебимой уверенности верховного командования в том, что высадка в Нормандии – всего лишь некая прелюдия, пробный шар, а основные силы все равно прибудут на участок между Гавром и Кале. К тому же нужного резерва на западе просто не было. Рундштедт хотел было его создать, проведя эвакуацию из южной половины Франции, чему категорически воспротивился Гитлер.

После того как и Роммелю и Рундштедту стало очевидно, что сдерживать силы вторжения больше невозможно, Гитлер категорически отказался дать разрешение на вывод войск из Нормандии, приняв, таким образом, воистину роковое решение. Своевременный вывод позволил бы немцам закрепиться на Сене и создать рубеж долговременной обороны на немецкой границе. Но Гитлер не желал ничего слышать о всеобщем выводе войск и категорически запрещал командирам на полях сражений отводить войска даже на несколько миль без его одобрения. В результате дивизиям приходилось в полном смысле стоять насмерть, а потом все равно отступать, но уже будучи полностью разгромленными.

Здравый смысл и понимание губительности политики фюрера сделали Роммеля и Рундштедта единомышленниками. В конце июня по их настоятельному требованию Гитлер прибыл во Францию. Это был единственный визит фюрера на запад в 1944 году. Встреча произошла в Суассоне. Однако Гитлер не согласился с их предложением вывести войска за Орн с тем, чтобы подготовиться к нанесению танкового удара. В течение следующей недели обстановка на фронте еще более накалилась. Рундштедт теперь прямо говорил, что дальнейшая борьба бесполезна и войну необходимо прекратить. Поскольку такое решение совершенно не устраивало Гитлера, он решил сменить командование и назначил на место фон Рундштедта одного из своих лучших генералов с восточного фронта фельдмаршала фон Клюге.

При этом Гитлер обошел Роммеля, хотя и не сместил его. Позиция, занятая Роммелем в Суассоне, не понравилась фюреру. Однако отношение Роммеля к Гитлеру изменилось куда больше. После этого он неоднократно говорил подчиненным ему командирам, что единственная надежда Германии – избавиться от Гитлера, а затем начать мирные переговоры, и чем скорее, тем лучше. Представляется очевидным, что он знал о готовящемся покушении на Гитлера, состоявшемся 20 июля.

За три дня до этого Роммель ехал на своем автомобиле по прифронтовой дороге. Машина, обстрелянная с воздуха, перевернулась. Роммеля выбросило в кювет, и он был тяжело ранен в голову. Это произошло неподалеку от деревушки, носящей имя святого Монтгомери. Генерала поместили в парижский госпиталь, а когда он пошел на поправку, отправили домой в Ульм. А тем временем гестапо в ходе расследования покушения на Гитлера получило материалы о причастности к заговору Роммеля. После этого к нему домой приехали два генерала и повезли на прогулку. В машине ему передали записку Гитлера, в которой Роммелю предлагался выбор: принять яд или отправиться в Берлин на допрос. Он выбрал яд. Официальной причиной смерти стало последствие ранения. Поэтому Роммеля похоронили с пышными государственными почестями.

Таким оказался конец солдата, который, хотя и не всегда понимал соображения высокой стратегии, был истинным гением тактики на поле боя. Он тонко чувствовал ход сражения и умел появиться в нужное время в нужном месте. Его презирали высшие штабные офицеры и боготворили солдаты.