Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности - Джули Федор Страница 14

Назначение Александра Шелепина вместо Серова новым председателем КГБ в декабре 1958 года совпало с торжественным открытием главного монумента возрожденного культа чекизма — массивной и «величественной» статуи Феликса Дзержинского [187]на Лубянке, в Москве. Статуя была выполнена в бронзе, «металле бессмертных» [188]. Церемония открытия была важным событием, она освещалась в передовицах «Правды» и «Известий». В прессе особо подчеркивался тот факт, что это мероприятие, проведенное 20 декабря 1958 года в день 41-летия основания ЧК, посетили тысячи (согласно «Известиям», десятки тысяч [189]) москвичей самых разных сфер деятельности («рабочие, служащие, ученые, писатели, художники, учителя, врачи, студенты, школьники. А также советские чекисты» [190]). Даже когда стемнело, писала «Правда», люди продолжали приходить, «принося теплую любовь своих сердец герою Октября, бесстрашному рыцарю пролетарской революции» [191].

Итак, и речи не могло быть ни о каких памятниках жертвам Большого террора [192]; напротив, Дзержинский должен был символизировать чистоту истоков Лубянки. Незапятнанный участием в Большом терроре, Дзержинский был воздвигнут, чтобы следить за чекистами, служить символической гарантией их честности и неподкупности [193]. С высоты своего нового положения Дзержинский, святой покровитель советских детей, взирал на «Детский мир», торговый центр, который был возведен прямо напротив здания Лубянки в 1954-1957 годах, чтобы продемонстрировать трудящимся, как хрущевский режим заботится об обеспечении населения потребительскими товарами [194].

Эти топографические изменения можно считать символической трансформацией Лубянки в новое памятное место. В 1950-1960-х годах часть партийного аппарата и руководства КГБ сознательно стремилась стереть негативные ассоциации в самых символически заряженных районах Москвы, служивших мозговым центром сталинского террора. Попытка преобразования Лубянки в памятное место завершилась, когда Семичастный закрыл местную внутреннюю тюрьму, которая была, пожалуй, самым печально известным символом Большого террора.

Шелепина, нового главу КГБ, приветствовали как законного наследника «Железного Феликса» — об этой преемственности свидетельствовало его прозвище «Железный Шурик», В целом хрущевская эпоха была отмечена решительным возрождением и воссозданием культа Феликса Дзержинского. Помимо самой знаменитой его статуи, упомянутой выше, память о Дзержинском увековечивалась в конце 1950-х годов по всему Советскому Союзу. В сентябре 1957 года, например, был открыт музей Дзержинского в его доме в Белоруссии, а в сентябре 1959 года открылся музей Дзержинского в Вильнюсе, где он жил в студенческие годы.

Между тем еще до назначения Шелепина появились первые признаки начинавшейся реабилитации чекизма. В 1957 году День чекиста освещался в прессе достаточно скромно, особенно дляюбилейного года, но зато прозвучали новые нотки. В «Известиях», к примеру, в одной статье критиковалась «клевета» на советские органы безопасности — цитировались сказанные в 1918 году слова Ленина по поводу таких нападок. В других газетах вновь говорилось о «врагах» (например, в материалах о событиях в Венгрии) и, следовательно, о необходимости сохранять бдительность. Заметно также озабоченное стремление отделить наследие Дзержинского от деятельности НКВД конца 1930-х, когда секретный аппарат заполонили, по словам Серова, «провокаторы» и «карьеристы».