Мои Великие старики - Феликс Медведев Страница 14

В связи с публикацией интервью, которое дал «Огоньку» блестящий педагог-новатор Михаил Щетинин, рассказываем нашему гостю о проблемах школы в Советском Союзе; поясняем, что в интервью ставится вопрос о том, что наша школа плохо воспитывает гражданина; поясняем, какой «подвиг» совершил в свое время Павлик Морозов.

– Я боюсь, что проблема воспитания гражданина, хорошего человека – это проблема обучения во всех странах. И она меня очень занимает. Я хочу сказать, что дважды в моей жизни были моменты, когда я почувствовал необходимость знать русский язык. Первый раз, когда читал Достоевского и понимал, какой плохой перевод мне попался. И второй раз сейчас, потому что мне так хочется прочесть весь этот номер «Огонька». Я чувствую, что в каждой статье, в каждом материале есть информация, которая многое бы мне прояснила из того, что меня интересует в вашей стране. «Огонек», кажется, еженедельник? С одной стороны, это много, четыре раза в месяц читатель получает достаточно интересную и важную информацию. С другой стороны, это мало: сегодняшняя жизнь очень насыщена, события меняются с калейдоскопической быстротой.

Поясняем Гарсиа Маркесу, что журнал имеет и книжное приложение, в котором, кстати, несколько лет назад были изданы произведения писателя. Предлагаем нашему гостю выпустить в приложении к «Огоньку» собрание сочинений, рассказываем о тиражах наших изданий, о количестве подписчиков на них, о гонорарной политике. Подняв эту проблему, мы не знали, на какую больную «мозоль» наступили, какую больную тему затронули. Гарсиа Маркес перестал улыбаться и начал высказывать свои сомнения и претензии.

– Дело вот в чем. До определенного времени Советский Союз не состоял в официальных отношениях с другими странами в области издательских прав. И теперь ваши издатели считают вполне законной акцией издание тех книг западных авторов, которые выходили в СССР до подписания соглашения, без оплаты автору гонорара. Скажите, справедливо это или нет?! Система оплаты писательского труда у вас необычайно оригинальна и отличается от всех систем мира. Во всем мире мне, как, естественно, и другим авторам, платят за тираж, а не за количество страниц, как у вас. У вас писатель получает одинаковую оплату за тираж в десять тысяч экземпляров и за тираж в тридцать миллионов экземпляров. Справедливо ли это? Во всем мире иная система, мягко говоря, более подходящая, хотя она и не всегда выполняется: это выплата процента от реализованных экземпляров. Ваши же издатели не принимают в расчет читательский интерес публики. А главное именно в нем. И в нравственном культурологическом смысле, и в коммерческом. Поясню свою позицию следующим образом. Я очень доволен тем, как печатаются и как читаются мои книги в Советском Союзе. И я сказал об этом Михаилу Горбачеву, когда встречался с ним. Я считаю большой для себя честью, что одним из моих читателей является ваш руководитель. Я сказал Горбачеву и о тиражах книг. Так вот у вас мои книги издаются чаще, чем в других странах, включая и испаноязычные страны. Повторяю, я этим очень удовлетворен. Мне показывали мои книги, изданные у вас. Правда, только показывали… За них я, к сожалению, ничего не получил. Поймите меня правильно, я зарабатываю вполне достаточно для того, чтобы жить и делать все то, что мне нравится. Когда я сейчас говорю об этом и когда я обращаюсь к советским властям с претензиями по поводу платы за мой труд, я делаю это не из-за каких-то меркантильных побуждений. Повторяю, деньги у меня есть. Я думаю, что ваша система оплаты литературного труда несправедлива по отношению к западному автору. Я не знаком с условиями, по которым печатают произведения советских писателей. Я мало знаком с материальными условиями жизни советских литераторов. Там, на Западе, писатели живут на заработки от продажи своих книг. Многие из них печатаются и в Советском Союзе. И многие из печатающихся у вас действительно нуждаются в деньгах. В социалистических странах правительства зачастую хотя бы теоретически пытаются решить проблемы жилья, здоровья, образования… На Западе же за все это надо платить. Поэтому западному писателю деньги гораздо нужнее. Вот откуда мои претензии к вашему агентству по авторским правам. Я еще раз подчеркиваю: мне кажется абсолютно неправильной система гонорара, когда платят за количество страниц в том или ином произведении. Я думаю и о себе, и о своих книгах. Да, я понимаю, что Советский Союз испытывает затруднения в валюте. Это не секрет. Хорошо, платите в рублях, в советских рублях. У вас многое можно купить на рубли. Вы в конце концов – одна из самых могущественных держав в мире. Я готов пожертвовать деньги, которые я получу за свои романы, на любое хорошее дело. Я это могу сделать. И прежде всего, чтобы доказать свое бескорыстие. И потом я часто так поступаю, мне нравится это делать, нравится благотворительствовать. Если честно, мало в мире писателей, которые зарабатывают столько денег, как я. Может быть, оттого, что они мало рекламируются, а мало рекламы, мало и денег. Многие не могут защищать свои права, как я. Писатели – творческие люди, они разбросаны по всему миру и слабо объединены, чтобы защищать свои права, свои возможности.

Маркес многозначительно произнес:

– Извините, но я обо всем этом в Советском Союзе говорю впервые. Я решил сказать о вашей гонорарной политике именно в «Огоньке». Хотя Михаил Горбачев разговаривал со мной так приветливо и заинтересованно, что я уверен, он готов был говорить на любую тему. В том числе и на эту.

– Вы хотите, чтобы об этих проблемах мы напечатали в журнале?

– Именно поэтому я и говорю о них так подробно. Я хочу, чтобы вы напечатали все, что я говорю.

– Эпоха перестройки позволит, по-видимому, решить и эту задачу. Во всяком случае, наши ведущие писатели выступают именно за такую форму оплаты, о которой вы говорите, сеньор Маркес.

– Мне кажется, что у вас сейчас огромное количество людей, которые в силу инерции не хотят пошевелиться, что-то предпринять, чтобы защитить даже свои интересы… На Западе издатель всегда рискует. Риск состоит в том, что в момент подписания договора он платит автору аванс, но если книга не продается, издатель на этом может потерять. Мне тоже авторские отчисления платят заранее, авансом. А потом платят обычную ставку – десять процентов с каждого проданного экземпляра. Правда, мне еще выдается прогрессирующая ставка: восемь процентов до продажи определенного количества экземпляров. А дальше уже десять процентов, пятнадцать и так далее. Но я при этом не могу сказать, что это совершенная система, ведь здесь возникает другая проблема: подсчет ведет издатель, и писателю трудно узнать, что к чему в этих расчетах. Но мне это неважно, потому что моя личная проблема все равно решается в мою пользу. И я выигрываю в том смысле, что выигрывают мои читатели. Но в Советском Союзе есть еще одна проблема: очень мало экземпляров моих книг продается по обычным ценам. То есть по номинальным ценам. Мне рассказали, что мои книги исчезают, не доходя до посетителей книжных магазинов, и возникают на черном рынке, цены на котором слишком высоки для обыкновенного читателя. Честно говоря, я не понимаю, как все это происходит. А мне, между прочим, даже авторских экземпляров не присылают.

Воспользовавшись волнующей нас темой разговора, я попросил у Маркеса предоставить какое-либо произведение для публикации в «Огоньке».