Сокровища короля - Элизабет Чедвик Страница 14

Сестра Маргарет равнодушно пожала плечами.

– В жару многие несут чепуху.

– Я просто подумала, может, он пытался сообщить что-то о сокровищах короля.

Монахиня остановилась и сурово глянула на Мириэл через плечо, затем осклабилась.

– Интересно, кто теперь несет чушь? Молилась бы лучше, чем забивать себе голову непотребными мирскими соблазнами.

Мириэл потупила взор, делая вид, что пристыжена. На самом деле ее просто разбирало любопытство. Она размышляла о словах Николаса и о том, как они нашли его на пастбище. Жаль, что ей больше ничего не известно.

– Ты не умрешь, – шепотом поклялась она. – Я этого не допущу.

Николасу казалось, будто он вот уже несколько дней плывет в горячем соленом море. Множество раз он тонул в его волнах – лишь в самый последний момент из последних сил выныривал на поверхность, отдуваясь и хватая ртом воздух. Он сознавал, что кто-то плывет рядом с ним, поддерживая его на волнах, умоляя не сдаваться, когда ему хотелось одного – сложить руки и уйти на дно.

Время от времени появлялся его отец, но теперь призрак с ним почти не разговаривал. Только раз заметил ехидно, что Николас, как и обещал себе, умирает в постели, правда, почти на семьдесят лет раньше намеченного срока.

Николас проплыл мимо, не удостоив отца вниманием, ибо на то, чтобы повернуться и ответить, сил просто не было: он и так едва справлялся с мощным течением. И он упорно продолжал плыть, а туман вокруг него густел, превращаясь в жидкую муть вроде похлебки, в которой почти не было воздуха. Потом он услышал голоса и увидел корабль, надвигающийся на него из тумана. Его обшивка блестела, нос украшала алая голова дракона с пастью. Корабль назывался «Мириэл», и он с первого взгляда, еще до того, как заметил сундук с сокровищами в открытом трюме, интуитивно догадался, что это судно принадлежит ему.

Крепкие руки протянулись к нему и втащили его на борт. Он увидел над головой наполненный ветром полосатый парус и синее небо в просветах между клочьями рассеивающегося тумана. Ветер усилился, палуба закачалась под ним, ноздри обжег холодный чистый воздух. Он глубоко вздохнул и открыл глаза.

Над ним склонилась молодая монахиня с льняной салфеткой в руке. Ее карие глаза и тонкий нос были ему смутно знакомы. Ее грубое одеяние пахло дымом, с шеи свисал на кожаном ремешке простенький деревянный крест. Пристально глядя на него, она провела ладонью перед его лицом.

– Очнулся?

Николас хотел ответить ей, но обнаружил, что у него пропал голос. При попытке заговорить он сильно закашлялся. Вместо салфетки в руке у монахини появился кубок, который она поспешила поднести к его губам.

Николас стал пить, и кашель постепенно утих. Задыхающийся и изнуренный, он откинулся на подушки, кивком головы поблагодарив девушку.

– Все были уверены, что ты умрешь. Отец Гандалф уже соборовал тебя, в часовне отслужили молебен за твою душу. – Склонив набок голову, она задумчиво посмотрел на него. – Либо молитвы помогли, либо я хорошая сиделка, а ты выносливее, чем кажешься.

Николас поморщился, качнув головой. Сейчас даже младенец мог бы повалить его одним тычком.

Монахиня опять предложила ему питье. Из гордости он протянул к кубку трясущуюся руку и неуклюже накрыл ее пальцы своими. Девушка вздрогнула от неожиданности, и на ее щеках выступил румянец. Разглядывая монахиню, пока та отставляла кубок и поправляла его постель, он вспомнил, что ее зовут сестра Мириэл, и сразу же подумал о сверкающем корабле, представившемся его больному воображению. Человеческий мозг создает свой собственный необычный мир, изъясняется на собственном языке образов.

– Ты находишься в монастыре Святой Екатерины-на-Болоте, – сообщила ему девушка, разглаживая и подтыкая простыни. – Мы нашли тебя на пастбище, но ты сказал, что пришел со стороны дельты.

Николас нахмурился. Действительность и кошмарные видения тесно переплетались в его сознании. Он помнил только пенящуюся муть, воду, свое отчаяние, ужас и то, как упорно сражался со смертью.

– Наверно, ты шел в составе обоза короля Иоанна, – предположила девушка.

Николас глянул на полоски покрывала и осторожно кивнул. Да, хоть и не по своей воле, но он был с обозом и стал свидетелем его гибели.

– Со дня трагедии солдаты каждый день обыскивают берег, но пока только выловили несколько трупов и деревянные обломки. Говорят, под волнами исчезли все королевские драгоценности. – При упоминании о сокровищах голос Девушки оживился, что плохо вязалось с образом монахини, посвятившей себя служению Господу. Перемена интонации не ускользнула от внимания Николаса, но он был слишком утомлен, чтобы осмысливать причину этого; он был рад, что у него пропал голос и можно не давать объяснений.

Поджав губы, пухлые и чувственные, что еще больше подчеркивал тонкий прямой нос, она вопросительно посмотрела на него и сказала:

– Мы также молились в часовне за короля Иоанна, но не потому, что он лишился своего обоза. Вчера до нас дошли слухи, что у него начались сильные рези в животе, и он лежит при смерти.

Взгляд Николаса заострился, он вскинул брови в немом вопросе.

– Это чистая правда, клянусь. – Девушка коснулась ладонью маленького деревянного крестика на своей груди. – Недомогание он почувствовал еще в Линне, а потом его самочувствие стало резко ухудшаться. Мать настоятельница говорит, что это он расплачивается за свои грехи.

Николас кивнул и вновь смежил веки, чтобы монахиня не заметила ликования в его глазах. Грешно, конечно, радоваться подобным новостям, но он покаялся бы с легким сердцем. Хоть дьяволу. И чем скорей, тем лучше. Возможно, тогда он смог бы распрощаться со своим прошлым.

Голос постепенно вернулся к Николасу. Силы тоже возвращались по мере того, как он с жадностью поглощал питательные мясные бульоны и ячменные отвары, которые готовили для него. И хотя он предпочитал, чтобы о нем заботилась привлекательная и разговорчивая сестра Мириэл, она редко дежурила у его постели. Обычно за ним ухаживала нервная склочница по имени Годифа. Тощая, как весло, она держалась с ним настороженно, будто ждала, что он при первой же удобной возможности вскочит с тюфяка и начнет ее насиловать. В отсутствие Годифы его опекала сестра Маргарет. Эта, он видел, ничуть не боялась изнасилования – чтобы вывести его из строя, ей достаточно было просто сесть на него, – зато она на каждом шагу давала понять, что присутствие мужчины в лазарете ее раздражает.

Но однажды в конце ноября удача улыбнулась ему, и вместо затравленной Годифы или грозной сестры Маргарет у его постели появилась сестра Мириэл с миской куриного бульона и громоздким узлом под мышкой. Снаружи уже сгустилась синяя тьма. Щеки юной монахини раскраснелись от холода, одежда пахла морозным воздухом. Монастырский колокол отбивал размеренно-торжественный ритм, что несколько удивило Николаса, поскольку время богослужения еще не подошло.