Нефертити и Эхнатон - Кристиан Жак Страница 14

Переживание сакрального – фундамент египетской цивилизации. Существенное значение имеют и те формы, в которых находит выражение это чувство. Каждый фараон для своего правления выбирает определенную религиозную «программу», которая акцентирует тот или иной аспект божественного.

Средоточием религиозной мысли Эхнатона был бог Атон. Царь открыл для себя этого бога, еще когда воспитывался во дворце своего отца. Но был ли Атон «изобретением» эпохи Аменхотепа III, или же он присутствовал уже в традиционном пантеоне?

Фараон Аменхотеп II, чье царствование началось в середине XV века до н. э. и длилось приблизительно двадцать пять лет, родился в Мемфисе, священном городе бога Птаха. В своих текстах он упоминает «бога, главенствующего в Гелиополе», – таким образом подчеркивая свой интерес к древней столице Египта. Гелиополь был, прежде всего, старейшим теологическим центром страны; именно там впервые обрела выражение египетская мудрость.

Аменхотеп II, особо восприимчивый к этой идущей из глубины веков традиции, решил придать ей новое звучание. Он приказал разрабатывать каменоломни Туры и начал строительство в Мемфисе и Гелиополе, желая украсить оба эти города новыми памятниками. Таким образом, он надеялся уравновесить всемогущество Амона и его почитателей. Впрочем, в представлении самого Аменхотепа II главным богом был не Амон, а «триединое» божество Амон-Ра-Атум, и именно этот уникальный бог в трех лицах «заронил в сердце царя мысль сделать так, чтобы Египет ему [этому богу] служил». [45]

В большом гимне Амону говорится, что этот бог создал человечество, животных, древо жизни и травы, которыми питается скот. Связь между созидательным началом и природой будет подчеркиваться и в гимнах Атону, который «присвоит» некоторые характерные качества Амона.

Тутмос IV, наследник Аменхотепа II, пережил в пустыне одно удивительное приключение. Проохотившись весь день, он заснул в тени сфинкса, который, явившись к принцу в пророческом сне, пообещал юноше царский трон, если тот освободит его, сфинкса, от песка. Тутмос IV выполнил эту просьбу и впоследствии был возведен на престол не богом Амоном, но самим сфинксом – божеством, тесно связанным с гелиопольской религией.

Избрав себе имя «Тот, кто очищает Гелиополь и радует Ра», Тутмос IV как бы дистанцировался от жрецов Амона. Этот религиозный идеал не остался чисто теоретическим, но был конкретизирован административными мерами: верховный жрец Амона уже не главенствовал над всеми жрецами Египта и не занимал должность визиря. Однако в своих официальных текстах Тутмос IV признавал, что именно Амон дарует ему военные победы и увеличивает славу страны.

Примеры Аменхотепа II и Тутмоса IV доказывают, что еще до правления Эхнатона существовала тенденция к «уравновешиванию» различных египетских культов, к тому, чтобы лишить богатых жрецов Амона абсолютного главенства. Аменхотеп III ускорил эту революцию, особенно в сфере религиозных идей. Он настаивал на значении бога Атума, первотворца мира, и привлек внимание к многообразной символике солярного культа.

Этот интеллектуальный климат был благоприятен для самых разных изменений; но почему Эхнатон избрал именно бога Атона в качестве своего рода символа нового Египта?

Атон вовсе не был «новым» для египетской религии богом. Начиная с эпохи Тутмоса I его считали могущественным божеством, суть которого не сводима к внешней форме Солнца: когда фараон умирает, его бессмертная душа возносится к небу и соединяется с Солнечным Диском, Атоном, чтобы сиять вечно. Так, в одном тексте об умершем фараоне Аменемхете I говорится, что он удалился в небеса [и] соединился с Солнечным Диском; плоть бога слилась с создавшим его. [46]

Постепенно Атона стали воспринимать как тело бога Ра. Рехмира, «Знающий подобно Солнцу», даже сравнивал своего царя, Аменхотепа III, с богом Атоном, «когда он являет себя сам». Становясь неотделимым от личности фараона, Атон, естественно, пользовался все большей славой.

Уже в правление Тутмоса IV существовал культ Атона. В эпоху Аменхотепа III один человек исполнял должность «управляющего хозяйством Атона», и, как мы знаем, этого бога почитали в самих Фивах. В Гелиополе и Мемфисе тоже были жрецы Атона, которые постепенно возрождали элементы древней космической религии.

Ясно, что Эхнатон черпал архитектурные образы и символы для своей религиозной реформы в очень древних египетских источниках. Тутмос IV и Аменхотеп III, дед и отец Эхнатона, находились в более близких отношениях с божественным Солнцем, чем другие фараоны, их предшественники. Первый, в надписи на памятном скарабее, сообщает о том, что Солнечный Диск даровал ему победу в битве: …князья Нахарины, неся свои дары, узрели царя, когда он выходил из дворца; они услышали его голос, подобный голосу сына Нут [Сета]. В руке он держал лук, как наследник Шу [светоносного вохдуха]. Когда он отправляется сражаться и Атон шествует перед ним, он разрушает горы и попирает ногами чужеземные страны. В придворной поэзии царь именуется «Диском в его Стране Света», а дворец – «обиталищем Диска». Аменхотеп III получил имя «Ослепительный Диск». В период его правления имя Атона входило в названия войскового подразделения и царской барки.

Многие свидетельства согласно указывают на то, что бог Атон занимал значительное место в египетской религиозной мысли уже со времени Аменхотепа III.

Годы взросления

Воспитывался ли будущий фараон Эхнатон, хотя бы отчасти, в Мемфисе, как многие царские сыновья? Ни один документ не упоминает об этом. И все-таки очень вероятно, что царевич посещал этот великий город, прозванный «Весами Обеих Земель», который оставался одним из крупнейших экономических и религиозных центров. Недалеко оттуда находился и Гелиополь – священный город солнечного бога со времен глубокой древности.

Ра, Хор-Страны-Света (Хорахти), Шу, Атон… Все эти солярные боги были частью интеллектуальной атмосферы, окружавшей молодого человека, метафизическими формами, отвлекавшими его внимание от официального культа Амона – бога империи и владыки Карнака.