Альбигойцы. Начало истории и учение - Николай Осокин Страница 14

После отнятия Римом прав выбора среди южных республик образовалась глухая оппозиция. Не санкционированные папой выборы епископов народом продолжались до середины XII столетия; последний записанный в источниках выбор народом был в Узесе в 1150 году ^[21]. Четвертый Латеранский собор 1215 года своей 24-й статьей счел нужным канонически уничтожить это право, так дорогое лангедокцам. Но до него и после историческая традиция южан самостоятельно избирать епископов служила одной из причин к протесту против Рима.

Сами епископы ценили этот обычай: выборные, они привыкли иметь дело непосредственно со своим городом и потому не всегда исполняли папские распоряжения относительно еретиков, которыми были полны города Юга. Примером такой привычки, обратившейся в обычай, служат акты, заключаемые епископом в разгар альбигойской войны и по окончании ее прямо с городскими сановниками, между которыми, конечно, были и еретики, так как устав не отчуждал их от исполнения общественных и гражданских обязанностей.

Альбижуа был центром ереси, там при святом Бернаре Клервоском почти все граждане были еретики, и вместе с тем эта страна была средоточием гражданской свободы. Раньше всех городов лангедокских в Альби в 1035 году узнают сословие буржуазии, и постепенно этот термин из города Альби переходит в акты южных общин. В Каркассоне буржуа известны в 1107 году; в Кастре говорят о них в 1150 году. Здесь же дольше всех сохранилась апостольская взаимная дружба между общиной и ее епископом, который является ее защитником и представителем. Потому местные епископы легко могли забывать свои духовные обязанности, и тем быстрее католическая церковь могла смениться иноверным исповеданием. Такие характерные явления засвидетельствованы документами. До нас дошли: договор 1220 года между городским епископом и консулами Альби относительно общественной безопасности; документ 1236 года между епископом Дюрандом, по воле и с одобрения мудрых мужей и всей общины альбигойской о налогах и многие другие.

Опираясь на сочувствие епископов к установившемуся самоуправлению, южная община, подчинившая себе гордых феодалов, выросла без тех кровавых внутренних потрясений, которые сопровождали рост общин Северной и Средней Франции. Управление везде было разделено между дворянами и горожанами мирным образом; и те, и другие одинаково служили общине. Без кровопролития не обошлось только в Тарасконе, где междоусобия продолжаются аж до XIII столетия, и только в одном Бриньоле исключительно господствовала дворянская партия.

Тем не менее на южных коммунах лежит аристократический отпечаток. Здесь демократия не восторжествовала, как в итальянских республиках, где часто человек знатный за заслуги возводится в торговое сословие (popolo grasso) и где список купеческий в глазах общества был почетнее рыцарского. В Провансе, напротив, бывали обратные примеры. Здесь видим торжество аристократических принципов, здесь демократия пользуется только уступкой. И в политической, и даже в литературной деятельности выступают на первый план бароны, рыцари, вельможи. Они и трубадуры, они и защитники особенностей Юга, они и еретики. Оттого здесь раньше замер республиканский дух, оттого он не дал столько экономических и духовных богатств и такой обильной государственной практики.

То, что близость Италии известным образом действовала на государственную жизнь Лангедока, подтверждает эпоха образования консульских должностей в городах. Близость к Ломбардии ускоряла эту реформу. В Арле консульство было введено в 1131 году, в Монпелье – в 1141, в Ниме – в 1145, в Нарбонне – в 1148. Но во всех этих и других городах до итальянских консульств были свои учреждения и сановники, которые отправляли такие законодательные, административные и полицейские обязанности, которые позже сосредоточились в консульствах. Было и то влияние большой силы на малую, которое заставило тяготеть к большим городам малые общины и десятки деревень, спешивших вместе с соседними замками образовать из себя общину, избрать сановников, советы и примкнуть под сильный покров Марселя, Бордо, Нарбонны или царственной Тулузы. По примеру этих больших и могучих вождей складывались внутренние учреждения и жизнь малых городов. Для нас особенно важно ознакомиться с таковыми учреждениями города Тулузы как центра ереси.

Тулуза еще при римском владычестве имела сенат и нечто, напоминающее консулов (capituli). Облик тогдашних учреждений сохраняется в течение всей истории Средних веков. Известно, что городские власти могли не признавать графов и могли менять их по своему произволу. Эта укоренившаяся особенность давала городу претензию на полную независимость; Тулуза была скорее республиканским городом, нежели общиной. С незапамятных времен городской капитул был судьей гражданских и уголовных дел; он творил суд и расправу; он «создает гражданскую справедливость», как гласит старая латинская надпись на воротах консистории. Императорские министры, агенты правительства отказывались от вмешательства во внутренние дела города. Курия могла даже продавать городские домены, не испрашивая предварительного разрешения от правительства; только она могла возводить общественные здания, публичные места, водопроводы, строить дороги, мосты, укрепления, давать привилегии медикам, профессорам. Вестготские короли всегда гордились честью быть сберегателями римских законов и обычаев. Они не нарушили ничего из порядков Тулузы. Еще с императорской эпохи город получает дефензора (лат. «заступник» – восходящая к Риму политическая и общественная должность. – Ред.), напоминающего по правам римского трибуна, обязанности которого перешли после на синдика, существовавшего до 1789 года. Живучесть местных учреждений была удивительна; их смогла уничтожить только Великая французская революция и беспощадный террор комиссаров Конвента. В городских должностях XVIII столетия можно узнать учреждения Рима и Средних веков; они исчезли, обагренные кровью, чтобы после вернуться с тою же идеей, но в обновленной форме.

С какого именно времени главные городские сановники стали называться консулами – неизвестно. Именной их список сохранился с 1147 года, но они могли так называться еще раньше. Во главе этой должностной аристократии стоит имя Понса де Вильнева, вигуэра Тулузы. Prohomes, «мудрые мужи», судили под таким именем с 1152 года, но из акта уже видна стародавность их должностей. Из документа 1188 года следует, что они заменяли консулов и давали ту же клятву. В то время, когда альбигойцы достигли власти в этом городе, им управляли двадцать четыре консула, выбираемые по два в каждой из двенадцати городских частей или капитулов, отчего и самое название сановников; двенадцать назначались для бурга и двенадцать – для города. Ни в какой другой южной общине не было столько высших чиновников. По роду их обязанностей один документ распределяет их так: шесть капитулариев, четыре судьи, два советника. Они созывали общее народное собрание, когда то требовалось обстоятельствами, на поле Карбонельском, иногда за городом, чаще же всего в городской церкви Святого Петра. Граф Раймонд бывал простым свидетелем таких собраний. Относительно графа тулузские сановники назывались «господа спутники (комиты) и куриальные советники, капитулы». Вместе с судьями они составляли муниципальный совет; из представителей родов образовался большой городской совет. Это были итальянские «consiglio maggiore», «consiglio minore» и «del popolo» («большой совет», «малый совет» и «народ». – Ред.).