Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле - Стивен Рансимен Страница 14

30-го числа, когда христиане приблизились к Кесарии, армии вступили в тесный контакт. Начиная с этого времени каждый день происходили яростные бои. Но Ричард упорно вел армию вперед. Он был в самом расцвете сил и обычно сам бился в авангарде, но то и дело проезжал вдоль всей своей армии, подбадривая солдат. Стояла сильная жара, и тяжело вооруженные и непривычные к палящему солнцу европейцы потеряли немало людей из-за тепловых ударов, а многие лишались чувств и падали, и их убивали на месте. Герцог Бургундский и французские войска, тянувшиеся в арьергарде за повозками с провизией, едва не были уничтожены, но все же смогли спастись. Христианская рать упорно ковыляла вперед, выкрикивая во время перерывов на молитву «Sanctum Sepulchrum adjuva!», «Помоги нам, Святой Гроб!».

Несколько дней спустя Саладин выбрал поле будущей битвы. Оно располагалось чуть севернее Арсуфа, где равнина была достаточно широка, позволяя применение конницы, но хорошо прикрыта лесами, спускавшимися к морю, до которого оставалось 2 мили (около 3 км). 5 сентября Ричард запросил встречи с противником и переговорил с братом султана аль-Адилем под флагом перемирия. Но, невзирая на всю усталость от войны, король потребовал ни много ни мало отдать ему всю Палестину. Аль-Адиль сразу же прекратил всякие переговоры.

7 сентября, в субботу утром, Ричарду стало ясно, что мусульмане намерены принудить его к битве, и он собрал своих людей для подготовки. Обоз рассредоточили вдоль берега и поручили охранять Генриху Шампанскому вместе с частью пехоты. Лучники встали в первом ряду, за ними расположились рыцари. Справа, на южном конце, разместились тамплиеры. Затем шли бретонцы и анжуйцы, рядом с ними — войска из Гиени под началом Ги де Лузиньяна и его брата Готфрида. В центре находился сам король со своими английскими и нормандскими войсками, потом фламандцы и местные бароны во главе с Жаком д’Авеном и французы под командованием Гуго Бургундского, а на крайнем левом фланге — госпитальеры. Когда все было готово, Ричард и герцог Бургундский проскакали вдоль рядов с воодушевляющей речью.

Сарацины атаковали, когда утро было в самом разгаре. Волна за волной легковооруженные негры и пехотинцы-бедуины бросались на христиан, осыпая их стрелами и дротиками. Они привели в сумятицу первый ряд пехоты, но не смогли поколебать рыцарей в их тяжелых доспехах. Внезапно мусульмане разделились, и сквозь их ряды налетела тюркская конница, сверкая саблями и топорами. С наибольшей свирепостью они обрушились на госпитальеров и стоявших рядом с ними фламандцев и местных баронов, надеясь опрокинуть левый фланг христиан. Рыцари удержали позиции, и после каждой волны лучники вновь выстраивались рядами. Несмотря на просьбы солдат, Ричард не разрешил ни одному отряду своей армии атаковать до тех пор, пока все не было готово и нападавшие тюрки не стали проявлять признаки усталости, а основная сарацинская армия не подошла ближе. Несколько раз Великий магистр госпитальеров посылал к Ричарду, умоляя дать сигнал к атаке. Его рыцарям, сказал он, придется отступить, если они не перейдут в наступление. Ричард упрямо приказывал выжидать, и тогда два рыцаря — маршал ордена и Балдуин де Каррео — взяли дело в свои руки и бросились на врага, и все их товарищи галопом помчались за ними. При виде этого вся шеренга рыцарей пришпорила лошадей. В первые минуты все пришло в неразбериху, так как лучники были не готовы к этому и стояли у всадников на пути. Сам король въехал в самую середину сумятицы, чтобы восстановить хоть какой-то порядок, и взял на себя командование атакой. Секретарь Саладина, глядя с близлежащего холма, ахнул при виде грандиозного зрелища — христианской кавалерии, с грохотом помчавшейся в его сторону. Натиск оказался слишком силен для мусульман. Они дрогнули и бежали. Саладин сумел все же сплотить их ряды для защиты своего лагеря и даже возглавил еще один бросок на врага. Но все было напрасно. К вечеру христианская армия уже овладела полем боя и продолжала свой поход на юг.

Битва при Арсуфе не была решающей, но она стала большой моральной победой для христиан. Их потери оказались на удивление малы, хотя среди погибших был великий рыцарь Жак д’Авен, павший на землю в окружении трупов пятнадцати сарацин. Но и потери мусульман были не намного больше. Не погиб ни один именитый эмир, и к следующему дню Саладин собрал всех своих людей и был готов испытать силы в новом сражении, но Ричард уклонился от боя, так как был недостаточно силен. Ценность победы состояла в том, что она вселила уверенность в христиан. Это было первое масштабное сражение со времен Хаттина, и оно показало, что и Саладина можно одолеть. Победа была одержана так скоро после взятия Акры, что, казалось бы, показала, что чаша весов склонилась в другую сторону и христиане смогут вновь освободить Иерусалим. Слава и авторитет Ричарда достигли своего зенита. Да, победоносная атака произошла вопреки его приказу, но всего за несколько минут до срока; и в его терпении и выдержке до нее, как и в умелом руководстве после ее начала, проявились его превосходные качества полководца. Они сулили крестовому походу большие успехи.

Саладин, с другой стороны, подвергся личному и публичному унижению. Его армия не добилась поставленной цели в Акре, а теперь и вовсе была разбита в открытом бою. Подобно его великому предшественнику Нур ад-Дину, Саладин, старея, утратил часть былой энергии и власти над людьми. У него пошатнулось здоровье, он страдал от возвратных приступов малярии. Ему уже не всегда, как в дни молодости, удавалось навязывать свою волю драчливым эмирам, которые были его вассалами. Многие из них по сию пору считали его выскочкой и узурпатором и не замедлили бы отвернуться от него, как только бы его звезда закатилась. Он не мог позволить Ричарду превзойти его в качестве полководца. Прежде всего он не должен был потерять Иерусалим, взятие которого было его самой знаменитой победой. Он организованно отвел армию в Рамлу по дороге в Иерусалим, чтобы подождать следующего шага Ричарда.

Армия крестоносцев подошла к Яффе и принялась отстраивать ее фортификации. До той поры за Ричардом с фланга следовал флот, доставлявший ему снабжение. Король был не готов отправиться вглубь страны к Святому городу, не имея сильной опоры на побережье. Более того, после долгого похода вдоль моря его армия устала и нуждалась в отдыхе. Его осторожность и медлительность озадачивала многих историков, ибо, если бы он быстро двинулся на Иерусалим, он нашел бы там слабый гарнизон и разрушенные стены. Но армия Саладина была лишь побеждена, но не уничтожена. Она все еще представляла собой грозную силу, и, если бы даже Ричард пробился к Иерусалиму, она отрезала бы его от моря. Разумнее было бы надежно закрепиться в Яффе, прежде чем отправиться на свершение великого подвига. И тем не менее задержка оказалась слишком долгой. Она позволила Саладину укрепить оборону Святого города. Затем, опасаясь, как бы Ричард не пошел на Аскалон и не сделал его своей базой, которая отрезала бы мусульманам дорогу в Египет, главный источник человеческих ресурсов, султан направил часть армии из Рамлы в Аскалон и методично разрушил весь город, несмотря на все его богатство и преуспевание. Между тем христианская армия с комфортом прохлаждалась в Яффе. Жизнь за ее стенами протекала самым приятным образом. От плодов и овощей ломились окрестные сады и огороды, корабли доставляли в город обильные запасы провианта. А еще они привезли из Акры веселых дам для развлечения мужчин. Сарацины держались поодаль. Рыцари ввязались лишь в несколько стычек на равнине близ Лидды, на окраинах лагеря. Армия разленилась и изнежилась. Многие ушли в Акру. Ричард послал короля Ги уговорить их вернуться в лагерь, но они не обратили на него никакого внимания. Ричарду потребовалось лично явиться в Акру, чтобы снова собрать их под свои знамена. Но у Ричарда были и собственные заботы. Он был недоволен тем, как идут дела в Акре и на севере, где были сильные позиции у партии Конрада. Неприятности начались и на Кипре, где Ричард Камвилльский умер, а Роберт Тернемский с большим трудом подавил мятеж; и еще короля беспокоило, чего ждать от Филиппа по возвращении его во Францию. Проблемы на Кипре он решил тем, что продал остров тамплиерам. Но ему также не терпелось начать переговоры с Саладином. Саладин был готов выслушать его предложения и уполномочил говорить с ним брата аль-Адиля.