Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока - Светлана Ульянова Страница 14

Рабочего буквально окружали соблазны, и очень часто рабочему клубу он предпочитал поход за спиртным. Лозунгу «Вместо трактира — клуб! Вместо пивной — советская чайная. Вместо драки — физкультура!» ^[100] следовать получалось не всегда. В частности, издание «Трезвость и культура» жаловалось: «Соседями — и ближайшими — Московско-Нарвского дома культуры в Ленинграде являются: лавка центроспирта, магазины „Армения“, пивная „ЛСПО“ и ряд других „источников алкоголизации“» ^[101]. Не лучше дела обстояли и на Московской заставе, где жили рабочие «Электросилы». Один из них в заводской газете писал, что очень хочет проводить вечера в клубе, а не в пивной, но не может. Рядом с ним из мест досуга расположены только клуб им. Самойлова и кино частника «Луч», но в обоих «царит шпана»: «От нечего делать дома идешь в пивную, которых в нашем районе 6 штук» ^[102].

Электросила. 1928. № 4(47). 21 марта. С. 1

Применительно к 1920-м гг. можно констатировать расширение общественных функций пивных. Дороговизна зрелищ, непривычность для многих клубов, которые заполнялись в основном молодежью, бытовые стереотипы, воспринятые от дореволюционной эпохи, сделали пивную не только помещением для потребления спиртного, но и, по существу, наиболее доступным местом общения. Улучшение материального положения и появление в связи с этим большего свободного времени упрочили данную ситуацию. К тому же развитию пьянства способствовал жилищный кризис, который стал остро ощущаться в городах в начале 1920-х гг. и дал толчок дальнейшему развитию различных форм общежитий. Заполняли их в основном лица, прибывшие из деревни, сами находившиеся в плену старых традиций и, естественно, некритично воспринимавшие подобного рода «бытовое наследие» в городах.

Иногда без алкоголя просто не удавалось поесть. Вот жалоба одного из посетителей столовой:

«Для того, чтобы получить обед в столовой № 8 на Б. Охте, посетитель должен спросить пива.

Иначе — сиди хоть три часа, а обеда не дождешься, официант к столу не подойдет.

Если же хочешь получить пива, достаточно показать официанту пальцами сколько надо бутылок, и пиво тотчас будет на столе.

Мне пришлось обедать в этой столовой. Ждал-ждал, наконец обратился с двумя другими посетителями к заведующему.

Тот распорядился подать нам обеды.

Нам подали, но не то, что мы просили. Приборы оказались грязными.

Мы вторично подошли к заведующему.

— Вас много, а я один. За всеми не усмотришь, — был ответ.

И только когда подававший нам официант Сергеев увидел, что один из нас взял книгу жалоб, он с трехэтажной бранью переменил поданные нам обеды.

Рядом с нами сидел товарищ, дожидавшийся обеда 2 часа. Он также подошел к заведующему.

Заведующий объяснил:

— Видите, сколько у нас посетителей? Не успеваем пиво подавать, а вы — с обедом. Возьмите бутылочку пива — тогда и обед подадим.

Посетитель согласился, и заведующий собственноручно подал ему пиво и обед.

Таким образом, рабочая столовая превращается в пивную, а рабочему некуда пойти пообедать» ^[103].

Кстати, многие рабочие были недовольны тем, что кооперативные и заводские столовые превращались фактически в пивные. В протоколах рабочих собраний встречаются требования «воспретить отпуск пива по кредитным талонам», «воспретить отпуск пива малолетним» и т. п. ^[104].

Еще более пропитанным алкогольными парами оказывался другой рабочий район — Смоленское, одно из сел за Невской заставой вдоль Шлиссельбургского тракта (пр. Обуховской обороны). С 1880-х гг. он постепенно становился местом концентрации различных фабрик и заводов, и, подобно городу Иваново, его иногда называли «русским Манчестером». Репутация у села была дурная. Еще в 1880 г. там проживало 13 тыс. человек и насчитывалось 11 фабрик и 106 различных питейных заведений. Жительница села М. Новикова в заметке «Волны пивные» (1925 г.) описывала его так:

«Заборы… Покривившиеся домики… Заводы-фабрики…

А сбоку Нева серебрится.

Кругом — дым заводов.

Длинной полосой тянется село Смоленское — конца не видно.

Настоящий фабричный городок.

Тут и „Ленина Судостроительный“, и „Картонтоль“, и „Рабочий“, и прядильно-ткацкая Ногина. А сзади всех в сторонке „Заманчивая Вена“ — пивоваренный завод.

Вот с этой-то „Вены“ все и начинается!

Что ни угол — то пивнуха!..

И другой раз обидно за свой рабочий Володарский район».

Балтиец. 1929. № 41 (151). 22 октября. С. 2

Пиво могли продавать не только в пивных, но и в различных столовых, чайных, кипяточных и прочих так называемых «живопырках». В подобные места приходили со своим алкоголем: водку покупали заранее в магазине, а в заведении мешали с местным пивом или лимонадом под нехитрую закуску. Вот как описывается подобное заведение, расположенное на Выборгской стороне, рядом с телефонным заводом «Красная заря»:

«Крепко трещат головы у наших алкоголиков по понедельникам, после вчерашнего гулянья. Работа валится из рук. Надо непременно „поправиться“, сходить во время обеда, решают они. И как только дело подходит к обеду, несутся они из ворот по проспекту. А тут неподалеку от завода есть так называемая „кипяточная“. Весело вылетают пробки из бутылок в этой кипяточной. Жадно тянут ко рту содержимое бутылки привычные пьяницы, и легкий туман мягко расстилается в их головах. Тут встречают они друзей, которые вообще решили не идти нынче на работу или опоздать до обеда. Здесь же бродят оборванные с красными носами люмпены. Когда-то они тоже работали, но за постоянную пьянку рассчитаны с завода. Теперь пропились в доску и торчат здесь в надежде подстрелить у какого-нибудь старого знакомого двугривенный, чтобы лакнуть лишний раз. А придя после перерыва на работу, „поправившиеся“ энергично берутся за дело, но только браку выходит у них теперь больше, чем всегда. У некоторых же дело складывается так, что после поправки на работу идти уже не приходится. Неудобный сосед у завода эта кипятильная» ^[105].