Осударева дорога - Михаил Пришвин Страница 13

– Ты думаешь, не было никакого отряда? – Услада аж рот приоткрыла от удивления. – А отчего же она домой не воротится?

Отец промолчал, и задумчивая дочь поплелась вон из горницы. Гладенький лоб ее сморщился до некрасивых поперечных борозд. Насупленный нос собрался в гульку. Вряд ли она хотела, что бы Иг-ги увидел ее в столь неприглядном виде. Но мысли проносились в голове с такой скоростью, что на слежку за внешностью сил не осталось.

Она неторопливо добрела до двора. Задумчиво посмотрела на загоны и тряхнула колокольчик, вызывая слугу.

– Запрягай оленей! Сопровождающих подбери. Сильных да крепких, – приказала она и с усмешкой прибавила: – В гости поеду.

– Далече собрались, барыня? – старый Антипка лихорадочно соображал, что еще стукнуло в прелестную голову его хозяйки. Оттого и число воинов зависело. Коли близко, то и пары хватит.

– За границу. Соседей навестить. Ах да. Корзинку с едой собери. Путь не близкий.

– Не извольте беспокоиться, – пробормотал Антипка и споро пошаркал прочь.

Работы предстояло много и провизию собрать, и отряд оповестить – с меньшим и приближаться нечего – и хозяину, случайно конечно, проболтаться. Чтобы не вышло ничего… К вящей грусти старого слуги хозяин поездку одобрил и насмешливо пробормотал:

– Любопытство оно такое. Гонит за тридевять земель, куда в иное время и не сунулся бы. Пусть развеется. Сопровождение поболи, да покрепче подбери. Да шепни, поворачивать, коли медоеды сильно осерчают. А Усладку не слушают пусть. Сам разберусь, после.

* * *

Как не гнали оленей, а к границе подъехали ближе к вечеру. Услада тоскливо разглядывала местность и жалела, что не удается задремать. Повозку лихорадило, и даже подушки и шкуры не спасали. Мягкий валик, то и дело, выскальзывал из-под ног, а подушка укатывалась до того часто, что ящерка даже проверила: не смазана ли та жиром. От проказливой челяди всего можно ожидать! Подушка оказалась самой обычно. Да и дорога тоже – лесной и ничем не примечательной.

Хутор Жужево встретил путешественников частоколом и хмурым мужиком с бородой нечесаной так давно, что можно искать мышиные гнезда. Он почесывал пузо и смотрел с презрением, достойным самого князя.

– Не пущу! – грозно предупредил он, выставив вилы: – У нас, конечно, гостям завсегда рады. Да те, что с чешуйками, нам не гости.

– Больно надо нюхать медвежью вонь, – скривилась Услада, выглядывая в окошко.

За частоколом послышался топот, и количество вил, торчащих из-за ограды, увеличилось. С тихим лязгом ящеры вынули мечи и недовольно глянули на хозяйку. Ей бы только спесь почесать, а им ответ перед советником держать, ежели чего…

– Проваливай! – пригрозил другой мужик, гораздо чище предыдущего, но такой же нечесаный.

– Весту позови. Уйду, – пропела Услада.

– Кто такая? – мужик нахмурился и угрожающе взмахнул вилами.

– Дочка старейшины.

– Нагулянная, что ль? – вилы сменилась на заинтересованные рожи, разной степени немытости и кудлатости.

– Трогай, – прикрикнула Услада, скрываясь в повозке. Раз сразу не вспомнили, знать не отсюда. Да и не носят нагулянные клеймо рода.

К Пыхтичам подъехали уже в темноте. Ни дозорного, ни шума: хутор походил на вымерший. Собаки и те молчат.

– Стукни в ворота! – безлико приказала Услада.

Сразу двое воинов подскочили к калитке. Разом саданули кулаками. Шавки промолчали, точно ничего не произошло. Да и шаги с той стороны так и не раздались.

– Назад, барыня? – возничий нервно подскакивал на козлах и недобро косился на неправильный хутор.

Услада мотнула головой, рассердившись. Столько ехать и ничего не узнать?! Ну уж нет, она ящерка. А ящерицы не сдаются! Капризно приказала:

– Еще!

Воины переглянулись, сдержали проклятия и принялись дубасить что есть силы ногами и кулаками.

– Есть кто?

– Отзовитесь! – горланили они, сообразив, что по-иному домой не воротиться.

– Чего орете, окаянные? – ворота неслышно открылись, выпуская злющую бабку, опирающуюся на сучковатую клюку. Вилами она не махала, но до того походила на ведьму и упырицу разом, что ящеры отскочили. А после нарочито неторопливо вернулись к повозке.

– Весту кликни! – Услада склонила голову в бок, пристально разглядывая медоедку. Что-то было в той неправильное.

– Весту? Весту? – бабка, брызжа слюной, подскочила к оконцу. Ящерка отшатнулась. Она, наконец, разглядела то, что не заметила в свете луны. А беснующаяся медоедка молотила по повозке клюкой и билась в истерике: – Вот вам Веста! Вот! Вот Веста!

А стоило подскочить воинам, как переключилась на них. Клюка взметнулась вверх и приземлилась точно на голову ближайшего ящера. Скорость поражения клюкой удивила даже бывалых. Откуда в этой сухонькой старушенции столько силы?

Услада тряслась внутри повозки и старательно терла руки и лицо полотенцем, смоченным в питьевой воде. Бабка же быстро ушла? Быстро? До нее и не долетело ничего? Все на воинов упало. Они-то туточки, почти в обнимочку! Немного успокоившись, она придвинулась к окну, осторожно наблюдая за выдыхающейся бабкой.

– Так это она вас так? – осторожно спросила Услада, опасаясь упоминать имя, вызывавшее бурю эмоций.

– А кто же еще? У-у-у, проклятущая. Да не меня одну. Весь хутор слег. Ведьма мелкая!

– Она вроде здоровой выглядит? – ящерка перебирала в памяти короткие встречи с ненавистной чужачкой. Чистая. Точно чистая. Такое сложно не заметить. Да и Святоша сказал бы.

– Конечно, здоровая, – ядовито отозвалась бабка, сплюнув на землю. – Ведьма ж. Че ей сдеется-то?

– Ее поэтому прогнали, да?

– Не прогнали ее позже. А сперва отвергли. Она уйти-то ушла. Да порчу напустила. Ведьма! Всех зацепило. А Судислава раньше всех. Теперь и помочь некому. Соседский-то шаман нас велел не подпускать. За забором хоронятся. Трусы.

– А отвергли за что?

– За то, что заповеди Зверя забыла. Судислав так тогда сказал. А что это значит, мы уж опосля сообразили. Когда началось-то, – бабка махнула клюкой, грозя невидимой противнице, и поковыляла обратно, с силой прихрамывая.

Возница, не спрашивая разрешения, поворотил оленей назад. Дорога длинная и так полночи ехать. Ежели молодая хозяйка хочет, может дальше пешком идти. А им хозяин разрешил, вот!

Услада не спорила. Она вовсе не замечала происходящее, подскакивая от эмоций на сиденье. Хотелось орать, плясать и визжать от радости. Отверженная! Какая удачная новость! Удивительная! Колдовская!

Не может отверженная быть женой князя. Как есть, не может. И уж Услада-то позаботится, чтобы об этом узнали все. О неправильной бабке с изувеченным лицом она больше не вспомнила. А зря…