Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - Клиффорд Фауст Страница 13
Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - Клиффорд Фауст читать онлайн бесплатно
Как уже упоминалось выше, соглашения об обозначении границы Буринского договора включены в большой Кяхтинский договор в виде статьи 3 и, соответственно, произошел обмен превосходно точно выполненными картами и топографическими описаниями. В то время сохранялись некоторые сомнения, и с тех пор велись определенные споры относительно того, достались ли русским властям участки территории, которые фактически им никогда не принадлежали или на которые они не претендовали раньше, или нет? Аргументы в данном случае вообще неуместны, так как ни русские, ни китайцы не знали ту территорию достаточно хорошо. Только со временем, когда путешественники и ученые-первопроходцы осмотрели и описали народы приграничных областей, всем стало ясно, что при обозначении границ чиновники мало принимали во внимание демографические факторы. Из-за этого произошло разделение ряда племен и народностей, оказавшихся на территории двух разных империй. Но в те времена рассчитывать на что-то более гуманное не приходилось. Обозначение границы проводилось по большому счету с опорой на принцип сохранения существующего положения вещей (uti possidetis), по крайней мере до той степени, что позволяли знания географии и демографии участников переговоров с обеих сторон.
В ходе обозначения границы С.Л. Владиславич-Рагузинский превосходно выполнил полученные им инструкции. Области Даурии (Забайкалье), Селенгинска и Ангары остались за Россией, и российский суверенитет расширился на районы к югу от Селенгинска, практически неизвестные русским первопроходцам. У китайского двора появились более веские причины для недовольства установленной линией, обозначавшей границу. И все-таки она выглядела выгодной настолько, насколько можно было китайцам рассчитывать: вся Монголия вернулась в распоряжение Срединного царства, большая часть территории которого контролировалась его властями весьма относительно. Китайские претензии на бассейн Ангары остались неудовлетворенными, но с большой долей достоверности такие притязания можно назвать поводом для торга, чем серьезными намерениями. Больше всего прочего маньчжурам требовалось определение границ, и этого конечно же не могло перевесить возможное недовольство линией ее прохождения на некоторых участках. Примечательно то, что китайцы никогда в XVIII столетии не прилагали особенно упорных усилий по изменению имеющейся линии границы, а лишь ужесточали контроль над ней с целью пресечения незаконного пересечения.
Основной причиной определения государственной границы считалось установление контроля над перемещением местного населения, проживавшего вблизи нее, и особенно это касалось контроля русских чиновников над купцами, торгующими через ту же границу. Данной теме в прямой постановке вопроса посвящены статьи 3 и 10. Впервые утверждалось, что все споры и злоупотребления прошлого следовало забыть. Беглецов следовало оставлять там, где они пребывали на момент вступления договора в силу. Здесь видится победа Владиславич-Рагузинского. Предельно ясные инструкции тогда касались обращения с будущими незаконными нарушителями границы в обоих направлениях. Простой народ, прошедший через границу без необходимых паспортов, предписывалось выдавать властям на родину и подвергать положенному наказанию. Мясной скот или верблюдов, похищенных через границу, требовалось возвращать их владельцам, а похитителю или похитителям предписывалось возмещать убыток в десятикратном размере за первое преступление, в двадцатикратном размере за рецидив и т. д. Беглецов с обеих сторон ждало наказание по месту поимки, покинувших расположение своих воинских подразделений солдат (дезертиров) следовало предавать смертной казни: китайцев — через обезглавливание, русских — через повешение. Все похищенные товары, кроме скота, следовало возвращать их законным владельцам. В общем и целом речь шла о весьма строгих мерах даже для того времени, но данная проблема долго и серьезно мешала установлению спокойствия на границе. И она даже усугублялась, когда в условиях войны Китайской империи против джунгар потребовалось покончить с беспечным пристанищем, которым Русская Сибирь служила многим китайским врагам, а также с источником товарных поставок и скота для прочих народов. И это несмотря на то, что русские люди не давали ни малейшего повода подозревать их в воинственных устремлениях в данном регионе. На самом деле они не располагали для этого необходимой военной мощью на данной территории, тем не менее данный договор все-таки послужил делу обособления джунгар и появлению у китайцев возможности в свое время полного покорения их своей воле. Для этого китайским армиям потребовалась еще четверть века.
Обозначение границы и наведение порядка в сфере перемещения через нее людей и товаров никаких очевидных возражений у русских чиновников вызывать не могли, так как главную головную боль им доставляло налаживание торговли. Статья 4 посвящалась одновременно русской торговле напрямую с Пекином и торговым постам (факториям) на границе. Один русский обоз (в самом договоре не делалось различия между казенным или частным предприятиями) мог отправляться в Пекин раз в три года; его разрешалось сопровождать двум сотням купцов (то есть участникам экспедиции). Никаких налогов или пошлин как на покупателей, так и на продавцов в такой столичной торговле не начислялось. При движении по китайской территории разрешалось приобретение любого тяглового скота и необходимого провианта, но только за собственный счет купцов, а не в соответствии с былой китайской традицией, когда часть дорожных расходов или все они ложились на китайский двор. Покупать и обменивать разрешалось любые товары за исключением тех, что конкретно запрещались руководством любой из двух стран. Особых изменений здесь по сравнению с положениями Нерчинского договора не наблюдается. Позже нам станет ясно, что настоящее различие заключалось в том, что обоюдное стремление к обозначению общей границы и ограничению львиной доли взаимной торговли факториями, открытыми на границе, впервые послужило созданию благоприятных обстоятельств для эффективного функционирования обозной торговли в условиях государственной монополии.
Для такой торговли, не предназначенной для Пекина, в целях обеспечения бесперебойного обмена товарами предусматривалось два специальных места: одно под Селенгинском вместо Угры, а второе — под Нерчинском вместо Науна (его назвали Кяхтой, а соседние на противоположной стороне границы — Маймачен и Цурухайтуй). Оба этих торговых центра на случай необходимости для защиты от лихих людей следовало обнести стенами и частоколами. Прибывающие на торги купцы должны были передвигаться до этих городов по прямым маршрутам под угрозой конфискации их грузов в силу подозрений на то, что они, по первому впечатлению, замышляют торговлю запрещенными и контрабандными товарами. По обе стороны границы предполагалось назначить равное число должностных лиц для того, чтобы они занимались пограничными вопросами, а также отвечали за покой купцов. Соглашением предусматривалась всего лишь схематичная структура того, что в Кяхте превратилось в процветающую коммерцию.
С.Л. Владиславич-Рагузинский оправдал ожидания своих начальников в Санкт-Петербурге, но они возлагали на него самые высокие надежды. Русские чиновники с новой силой принялись за выколачивание у китайцев разрешения для российских купцов (выступавших по поручению государства или из частных побуждений) на свободное посещение внутренних районов Китая, но напрасно потратили усилия. Не получилось у Саввы Лукича и вытребовать у китайцев разрешения на открытие постоянного представительства консула или торгового посредника в Пекине на время, когда обозы не вели торгов. Только во второй половине XIX столетия России были предоставлены эти привилегии, впрочем, удостоилась она их наряду со всеми остальными западными державами.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments