История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - Жан-Поль Ру Страница 13

Открылась другая страница. Началась великая эпоха для древнего города Месопотамии и для так называемой халдейской династии, к которой принадлежал Навуходоносор (604-562 до н. э.). Для славы Вавилона она сделает больше, чем прежние тысячелетия. Она будет краткой, но озарит древнюю цивилизацию Двуречья, уже имевшую столь богатую историю, последней вспышкой. Разве не на закате солнце сияет самым красивым светом?

Победители разделили владения побеждённых. Вся долина Тигра и Евфрата досталась Навуходоносору, северные и западные области — Киаксару: мидийцы стали властителями Элама, Армении — бывшего Урарту, которая с 612 по 549 г. до н. э. будет сатрапией, Восточной Анатолии и, несомненно, уже всего Ирана, который они к тому времени завоевали или вскоре окончательно завоюют; племя магов с давних пор непрерывно поддерживало связи с Согдианой, и маздеизм продолжал распространяться. Зато Сирия избежала власти мидийцев. Там сумел по-хозяйски воцариться Навуходоносор. Финикийцы, ведшие успешную средиземноморскую торговлю, нравились ему, но были и царства, не слишком покорные. К ним принадлежала Иудея. Её надо было покарать. Ассириец двинулся на Иерусалим. Страшная осада! «Весь народ его вздыхает, ища хлеба, отдаёт драгоценности свои за пищу, чтобы подкрепить душу. [...] Матерям своим говорят они [дети]: "где хлеб и вино?" умирая, подобно раненым, на улицах городских, изливая души свои в лоно матерей своих. [...] Дети и старцы лежат на земле по улицам [...]. Руки мягкосердых женщин варили детей своих, чтобы они были для них пищею» (Плач. 1:11; 2:12, 21; 4:10). Это был абсолютный ужас, которого лучше было бы не допускать в отношении народа Яхве. Навуходоносор взял город в 597 г. до н. э. и выслал его элиту, царя, великого пророка Захарию. Иеремия предпочёл бежать и укрылся в Египте. Потом, поскольку назначенный наместник совершил измену, вавилонянин вернулся. В 587 г. он снова вступил в святой город, разрушил его, снёс Храм, совершил новые высылки. Это был ещё один великий исторический момент, столь же важный, как и падение Ниневии. История Израиля кончилась. Началась история евреев.

Евреи в изгнании будут плакать, сочиняя великолепные песни: «Если я забуду тебя, Иерусалим...». Мы до сих пор выражаем горе словами, которые нашли они: «De profundis clamavi ad te, Domine...» [Из глубины взываю к тебе, Господи (лат.)] Стенать будут они не все. Среди них найдутся те, кто сможет извлечь выгоду из бедствия, сумеет раскрыть свои таланты, найти себе место в чужой земле. Позже мы увидим их на высоких постах в Вавилонском царстве, а потом в Персидском царстве. Очевидно, Месопотамия начала оказывать влияние на евреев ещё до высылки. Евреи были с ней связаны издавна, подчинялись ей, и ассирийская цивилизация была слишком мощной, чтобы не наложить на них отпечаток. Но жизнь изгнанников рядом с месопотамцами усилила культурное давление последних на евреев, и тогда же возникло давление со стороны Ирана. В библейских текстах, написанных после изгнания, можно усмотреть нечто большее, чем эволюцию мысли.

Мидийцы, поселившиеся в Анатолии, были соседями и, следовательно, врагами Лидийского царства, «великого царства», как его позже определит дельфийский оракул. После набега киммерийцев и смерти Гигеса это царство было восстановлено и вновь обрело могущество и богатство при преемниках этого царя — Ардисе, Садиатте и Алиатте (ок. 610-561 до н. э.). Против Лидии мидийцы были бессильны. Война продлилась семь лет. 28 мая 585 г. до н. э. ей положило конец солнечное затмение, которое якобы напугало обоих противников, хотя было предсказано Фалесом Милетским. Возможно, это был удачный предлог! Был заключён мир. Поговаривали о посредничестве Вавилона. Граница была зафиксирована по реке Галис, ныне Кызыл-Ирмак. Через недолгое время умер Киаксар. Ему наследовал Астиаг и, говорят, долго и мирно царствовал (585-550 до н. э.). Его царство было огромно. Таких ещё никогда не было. Возможности сделать его больше или богаче явно не существовало. В ту эпоху слова «невозможный» для иранцев не существовало.

С мидийцами были тесно связаны персы, как, несомненно, и другие иранцы, — настолько тесно, что греки легко путали мидийцев с персами. «Персидские» войны они будут называть «мидийскими». Как ни странно для такого большого народа, для такого большого царства, но свидетельств культурной, художественной, религиозной деятельности мидийцев очень мало. Конечно, Хамадан не был раскопан, но это не объясняет всего. Существовали и другие города — их названия известны. На одном ассирийском рельефе VIII в. до н. э. изображён город Кишессу, окружённый несколькими рядами стен и ощетинившийся башнями. Сохранилось всего несколько скальных гробниц, не очень красивых, но важных для истории искусства, потому что они стали прообразами ахеменидских гробниц. Они имеют вход, одну-две погребальных камеры, расположенные одна над другой или в ряд и в последнем случае разделённые колоннами, ямы на одно, два или три захоронения, иногда — ниши для приношений. Две таких гробницы есть в Сакавенде, Луристан: утверждают, что там похоронены члены семьи Дейока, и в одной из них есть изображение знатного человека, стоящего перед маленьким алтарём огня, пиреем (VII—VI вв. до н. э.). Дверь в так называемую гробницу Фархада и Ширин между Хамаданом и Керманшахом увенчана солнечным диском. В Кызкапане, в гробнице, приписываемой Дейоку, можно видеть изображение двух людей, одного высокого, другого очень маленького, стоящих перед пиреем и тремя дисками, которые, возможно, символизируют Ахурамазду, Митру и Ардвисуру Анахиту. Ещё на нескольких рельефах представлен царь, молящийся перед алтарём огня и вооружённый луком, в то время символом царской власти; позже лук в качестве такового перенял ислам. В Дуккан-и-Дауде, в нижней части утёса, изображён человек, который держит в руке барсом, пучок связанных прутьев, в то время символизировавший растительную природу жертвоприношений-подношений, какие знали ещё в киммерийском Луристане и какие при Ахеменидах станут привилегией жрецов. Иногда встречаются и скифские традиции, как в Кызкапане, где фальш-потолок, вырубленный в скале, имитирует покрытие мавзолеев кочевников, но скифской эта гробница быть не может, потому что там есть изображения царя с луком и пирея, а также трёх солнечных дисков, упомянутые выше.

Мидийское искусство, возможно, следует искать очень далеко от Мидии, в Центральной Азии, на правом берегу Окса, где нашли клад, зарытый в IV в. до н. э. (спрятанный от Александра?), — должно быть, сокровищницу крупного центра паломничества, святилища Ардвисуры Анахиты, возможно, из Бактр. К этому святилищу приходили издалека, как богатые, так и бедные, потому что с роскошными изделиями, браслетами, торквесами, оружием, статуэтками, пластинами из драгоценного металла там соседствуют изделия очень скромные. Его посещали самое позднее с VII в. до н. э., судя по количеству найденных там предметов, которые теперь хранятся в Британском музее. В этом собрании царит удивительная эклектика. Некоторые из предметов, в которых можно видеть вотивные приношения, явно имеют сирийское происхождение. В древнейших изделиях обнаруживается влияние Урарту и Луристана, некоторые фигурки носят мидийские тиары, всадники одеты в мидийские костюмы, сидят по-мидийски на конях с мидийской сбруей, в руках у некоторых персонажей — барсом, длинное копье или чаша. Украшения и ручки сосудов изготовлены в очень характерном зверином стиле, бесспорно, свойственном искусству степей, тогда как статуэтки дарителей и дарительниц имеют лица, выполненные чрезвычайно реалистично, с выраженными этническими чертами, но тела их сделаны грубо и условно, безо всякого реализма. Примечательное изделие, в котором чувствуется определённая архаизация, — изображение конных царей, охотящихся с копьями и луками на львов, в котором удивительно сочетаются элементы мидийского, скифского, ассирийского, урартского и уже даже греческого искусства. Эта поразительная смесь стилей придаёт Амударьинскому кладу особое очарование: ведь пусть даже из неё не следует, что побережья этой реки в VII в. до н. э. находились под мидийским владычеством, всё равно можно сделать выводы о влиянии мидийцев на эту местность, о чрезвычайно активном смешении народов и о существовании связей между Средиземноморьем и Восточной Анатолией с одной стороны и Бактрией с другой.