Секретная политика Сталина. Исповедь резидента - Георгий Агабеков Страница 13

«Предъявитель сего тов. Агабеков назначен для активной борьбы с контрреволюционными повстанцами, всем военным и гражданским учреждениям и лицам надлежит оказать тов. Агабекову всемерное содействие выполнению возложенной на тов. Агабекова задачи. Член Реввоенсовета Туркфронта Воронин ^[13]. Начразведки ^[14] Ипполитов».

– А это мой товарищ по связи, товарищ Осипов, – представил я.

– Садитесь, товарищи, – засуетился начгар, передав нам стул, на котором сидел.

– Итак, сегодня ночью мы выезжаем к басмачам в штаб Энвер-паши. Установите тесную связь со штабом дивизии и ждите от нас известий, – закончил я беседу с начгаром, и мы вышли.

У нас все готово. Мы получили письмо от Джума-бая, где он рекомендует нас как мирных купцов, и Абдурахман, сияющий, получив от начгара десять миллионов, собирает все вещи в мешки. Ночью мы выехали в кишлаки к басмачам.

Уже вторую ночь мы проводим среди басмачей. Большая часть товаров распродана. Мы уже подружились со многими басмачами и считаемся своими людьми среди них. Вечером мы сидели у чайханы среди басмачей. Настроение у них подавленное. Никуда нельзя носу показать, повсюду Красная армия.

– Вот подождите немного, – говорит один свирепого вида, со шрамом на щеке басмач, – паша послал послов во все страны мира. Скоро к нам на помощь придут афганцы, а потом и англичане. Тогда уж мы прогоним русских.

– Ждать долго придется, – говорит другой, работающий на кухне у Энвера, – я вчера во время обеда слышал, как паша сказал, что придется здесь прожить не меньше трех недель.

– А хорошо бы сейчас сделать налет на какую-нибудь станцию. Я обязательно захвачу себе русскую жену, – говорит третий, лет 40, басмач с большим хищным носом на худощавом лице.

– Ты лучше гляди, что делает твоя теперешняя жена, – перебивает его другой. Все смеются. Люди оживляются. Разговор завязывается, и каждый вспоминает о замечательных случаях своей жизни.

Я лежал с Осиповым. Мы слушали разговор басмачей.

– Шура, завтра с утра тебе придется выехать вместе с Абдурахманом в Деннау, и пусть немедленно наши окружат кишлак. Слышал, что они намерены здесь жить три недели? – сказал я на ухо Осипову.

– Ладно, а как же ты? – спросил Осипов.

– А я буду здесь ждать результатов.

– Укокошат они тебя одного, – после короткого молчания сказал Осипов. – Давай лучше уйдем вместе.

– Брось дурака валять, – оборвал я его, – делай, что говорят. Ты поедешь под предлогом привезти новую партию товара.

– Ладно, – ответил Осипов и, повернувшись на бок, закурил папироску.

Уже четыре дня я один среди басмачей. Товары все проданы. Мне абсолютно нечего делать. Я почти все время проводил в чайхане. Только изредка выходил смотреть, нет ли чего нового у небольшого глиняного садика, где помещался Энвер-паша. Однажды я его увидел.

Он прогуливался в компании одного из своих офицеров. Среднего роста, красивое лицо, приподнятые кверху усы, аккуратно выбритый. Он носил, все еще, форму турецкого офицера. Только на голове вместо фуражки красовалась белая чалма. Задумчивое выражение лица. Видно, о чем-то думал. В одиночестве я тоже думал. И чем больше думал, страшнее становилось. Я ведь был молод, и мне ведь жить хотелось. А тут один, в стане басмачей, отгонял эти мысли. Старался думать об успехе. Зато как приятно будет, выполнив задание, вернуться в Ташкент. В город, где жизнь, где нет басмачей, где безопасно.

Но назойливые тревожные мысли возвращались. Не устали бы там наши в Деннау. Не опоздали бы. Но нет, Осипов – верный и умный парень. Он не напутает и не даст напутать. Нужно взять себя в руки и ждать… На другое утро на осле с товарами приехал Абдурахман. Разгружаясь, он незаметно передал мне клочок бумаги: «Войска вызваны, связь не прерывайте. Следите, изменения дислокации противника срочно сообщите».

Я закурил этим клочком бумаги папироску. Опять стали торговать привезенными товарами, время проходило незаметнее. Поздно вечером приехал Осипов. При виде меня на лице засияла улыбка.

– Ну, братишка, – начал он, когда мы уединились, – сегодня нужно тикать отсюда.

– Почему? – спросил я.

– Дивизион прибыл в Деннау и к утру будет здесь.

– Ладно, – предупреди Абдурахмана.

Через час мы, по одному выйдя из чайханы, точно на прогулку, прошли за кишлак. Соединившись в темноте, мы ускорили шаги и, наконец, пустились бежать. Осипов держал в руках наган, захваченный в последнюю поездку. Мы бежали и шли, шли и бежали. Сердце точно хотело лопнуть от напряжения, но мы боялись погони. Мы хотели жить. Наконец, вдали послышался глухой топот конницы. Мы бросились в сторону от дороги и залегли. Проехало человек шесть кавалеристов, а за ними показался весь дивизион.

Мы вышли им навстречу. Нас радостно встретили. Начальник дивизиона и начальник гарнизона. Дав нам запасных лошадей и красноармейцев, дивизион исчез в темноте.

Рапорт командира дивизиона в штаб 13-го корпуса: «Приняв тщательные меры предосторожности, дивизион направился по указанному направлению. Недалеко от кишлака, где был расположен штаб противника, мною был выделен один эскадрон и послан в обход, чтобы отрезать путь на случай отступления противника. В пять часов утра дивизион пошел в атаку, но был встречен оружейным огнем противника. Нашим пулеметным огнем противник был сбит с позиций и беспорядочно бежал.

Штаб басмачей во главе с Энвер-пашой бросился в горы, но, наткнувшись на эскадрон, посланный в обход, принял бой. В результате боя штаб противника уничтожен. Успели спастись только трое. 28 трупов остались на месте боя. Среди них опознан и Энвер-паша. Ударом шашки у него снесена голова и часть туловища. Рядом с ним был найден Коран».

Так сложил голову бывший военный министр Турции Энвер-паша, один из авантюристов от революции.

Я лежал на скамейке в кабинете начальника гарнизона Деннау и, подложив под голову седло, отдыхал. В углу суетился Абдурахман, заваривая традиционный чай. Он теперь богат, так как получил обещанную награду. Он уже держит себя с другими узбеками очень важно. Но мне он услуживает. Он хочет ехать со мной в Бухару, где думает открыть торговлю.

Сейчас он преданно-ласково смотрит на меня и приготавливает чай. Я также ему улыбаюсь, но вместе с тем зорко смотрю за его манипуляциями. Не насыпал бы яду в чай. Это на Востоке случается…