Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан Страница 13
Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан читать онлайн бесплатно
Как и большинству из числа учащейся еврейской молодежи моего поколения, вышедшей из «черты оседлости», мне приходилось преодолевать «процентную норму», чтобы добиться права на высшее образование и права на жительство. И вот, окунувшись в жизнь большого города, оторванный от отчего дома, я обнаружил внутреннюю потребность, которая росла и ширилась во мне с детства, там, в еврейском гетто, – потребность протеста и борьбы против угнетения. И тогда я пополнил лагерь русских революционеров и служил ему верой и правдой. И не из-за внешних причин, а по сердечному влечению. И все, что я имел и умел, было отдано революционному делу.
Русская литература, наука, искусство, музыка – все говорило о глубине страданий русского народа. Еврейское же страдание было в них затушевано или вовсе отсутствовало. Отдаляясь от него, я все менее и менее слышал его голос, все менее и менее наблюдал его. На тогдашнего меня влияло время и космополитические круги, в которых я вращался. И я сделался русским интеллигентом, идеологом русского пролетариата, боровшимся, как мог, за свободу русского народа, за его культуру. Постепенно я избавлялся от этого влияния, подобно многим моим соотечественникам, представителям моего многострадального народа, пока не избавился наконец полностью и окончательно (Ben Ami 1915: 5).
Причин того идейного сдвига, под воздействием которого Рутенберг пережил национальную идентификацию, мы еще коснемся. Сейчас же нужно рассказать о том, что этому предшествовало. Идейно-революционный космополитизм, развивший в нем нравственно-психологический комплекс, который хорошо передает английское слово Jewlessness и несколько неуклюже звучит по-русски – «безъеврейскость», имел свое продолжение и логическое завершение в личной жизни Рутенберга. Он встретил и полюбил русскую женщину и, чтобы на ней жениться, должен был, по законам Российской империи, принять христианство.
Ольга Николаевна Хоменко (1872–1942), владелица издательства «Библиотека для всех» (располагалось по Съезжинской улице, 4), принадлежавшая к тому же, что и Рутенберг, кругу революционной интеллигенции22, была на семь лет его старше. Издательство специализировалось на выпуске народно-демок-ратической и революционной литературы (которая частично издавалась за рубежом), например, брошюр Г.В. Плеханова: «В.Г. Белинский», «14 декабря 1825 года», «О социальной демократии в России», «Сила и насилие», «Генрих Ибсен» и др. Некоторые книги имели огромные по тем временам тиражи (так, последнее из указанных изданий вышло тиражом 20 тыс. экз.).
Г.В. Плеханов был вообще чрезвычайно близок этому издательству, хотя далеко не всем его проектам удалось увидеть свет. Современный исследователь пишет:
В издательстве Рутенберг предполагалось также издание «Библиотеки материализма» под общей редакцией Плеханова. Первым ее выпуском должен был стать перевод сочинений Ламетри с предисловием Плеханова. Из-за необходимости потратить дополнительное время на редактирование плохого перевода Плеханов предложил выпускать Ламетри отдельными брошюрами по мере подготовки. В ответ Рутенберг писала, что ей хотелось бы издать всего Ламетри сразу, поскольку «тоненькие брошюры книжными магазинами не покупаются, а берутся на комиссию, и так как теперь никто долгов не платит и меня уже книжные магазины достаточно наказали за доверие, то я очень, очень прошу не изменять первоначальное Ваше решение издавать «Библиотеку материализма» книжками, а не брошюрами. Ваше предисловие, Георгий Валентинович, конечно, будет интереснее всего, и чем больше оно будет, тем лучше. Умоляю Вас не сокращать его ни по каким соображениям»23. Вероятно, по недостатку времени эта работа Плеханова также осталась незавершенной (Аркушенко 1988: 66).
По всей видимости, по делам книжно-издательским Ольга Николаевна была знакома и связана с известным библиографом и историком книги H.A. Рубакиным, близким к эсеровским кругам, который, будучи человеком состоятельным, жертвовал деньги на партию и на ее террористическую деятельность (Леонов 1996: 34; Леонов 1997: 56, 128). В письме к нему от 12 октября 1906 г. (год не указан и устанавливается по контексту) она писала24:
Глубокоуважаемый Николай Александрович,
Получила Ваше письмо, кот<орое> путешествовало по векам, пока дошло до меня.
Собираюсь к Вам лично побывать, а пока спешу послать Вам все мои книжки, вышедшие после 17 октября и до 17 без цензуры25. Хорошо Вы придумали поселиться в Выборге, работать там еще удобнее Вам, никто мешать не будет, а на нездоровье Ваше давно следовало обратить внимание.
До свиданья.
Жму крепко руку, сердечный привет Вам и Вашей супруге.
С искренним уважением, О. Рутенберг
P.S. Вы забыли написать Ваш адрес в Выборге, к<аж Вас там найти, надеюсь, что письмо и так дойдет, т<аж к<аж наверно Вы уже <неразб.> квартиру, Николай Александрович.
В архиве Рубакина сохранилась также новогодняя поздравительная открытка, которую Ольга Николаевна около двух с половиной лет спустя, 12 января 1909 г. (датируется по почтовому штемпелю), отправила ему и жене в Швейцарию, где они в то время жили:
С Новым Годом!
Поздравляю Вас<,> Глубокоуважаемые Людмила Александровна и Николай Александрович. Шлю лучшие пожелания.
Ваша Ольга Рутенберг26
Ольга Николаевна была человеком добрым и милосердным, не выносила насилия и болела за тех, кто таковому подвергался. Однажды27 она вступилась за студентов и гимназистов, собравшихся у Технологического института, которых полицейские разгоняли шашками и нагайками. «Нарушительницу» общественного порядка отвели в участок, а затем возбудили дело, которое квалифицировалось как «сопротивление властям при исполнении ими служебных обязанностей». За эти «противоправные» действия Ольгу Николаевну осудили на шесть месяцев тюремного заключения. Дело было подано на пересмотр в Судебную палату, и в качестве защитника был приглашен известный адвокат О.О. Грузенберг. Свидетель этих событий А.Я. Столкинд впоследствии вспоминал:
Помню, как председательствующий в Палате Гредингер, который отличался особенной грубостью, обрывал Грузенберга во время следствия и прений сторон. Когда дошел черед до постановки вопросов, Грузенберг потребовал введения дополнительного вопроса по статье, в которой указывалось, что суд может понизить наказание до простого ареста, если доказано, что преступление было совершено в состоянии опьянения или возбуждения. Председательствующий Гредингер резко спросил, обращаясь к Грузенбергу: «Что ж, по-вашему, подсудимая была в пьяном виде?», – на что Грузенберг, не задумываясь, ответил запальчиво: «Неужели, г. председатель, можно быть пьяным только от алкоголя? Люди пьянеют от горя, от отчаяния, как пьян сейчас я при виде того, как вами нарушаются судебные уставы». Председатель замолчал. Благодаря защите Грузенберга приговор был смягчен до двух недель ареста (Столкинд 1944: 22).
В неопубликованных воспоминаниях самого О.О. Грузенберга данный эпизод реконструируется следующим образом:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments