Последняя война царской России - Вячеслав Шацилло Страница 13

Только самым последним 4 августа 1914 года под предлогом защиты нейтралитета маленьких и беззащитных Бельгии и Люксембурга на стороне своих союзников по Антанте выступил Лондон вместе со всеми своими доминионами — Канадой, Индией, Австралией, Южноафриканским союзом. Так война приняла подлинно мировой характер.

В последнее время российские историки и политики, обращаясь к далеким временам 1914 года, в качестве иллюстрации недальновидности внешней политики России, сделавшей ставку на союз с демократическими Францией и Англией, приводят мысли, высказанные видным российским государственным деятелем П.Н. Дурново. В своей «Записке» в феврале 1914 года этот сторонник русско-немецкого союза пророчески предвидел негативные последствия участия России в войне против Германии.

«…После войны (русско-японской. — В.Ш.) наша дипломатия совершила крутой поворот и определенно стала на путь сближения с Англией. В орбиту английской политики была втянута Франция, образовалась группа держав тройственного согласия, с преобладающим в ней влиянием Англии, и столкновение с группирующимися вокруг Германии державами сделалось рано или поздно неизбежным…

Сколько-нибудь внимательно вдумываясь и присматриваясь к происшедшим после Портсмутского договора событиям, трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные нами в результате сближения с Англией, — пишет Дурново и в качестве примера приводит ситуацию на Дальнем и Ближнем Востоке, а также на Балканах.

…Итак, англо-русское сближение ничего реально-полезного для нас до сего времени не принесло. В будущем оно неизбежно сулит нам вооруженное столкновение с Германией…

При таких условиях борьба с Германией представляет для нас огромные трудности и потребует неисчислимых жертв. Война не застанет противника врасплох, и степень его готовности, вероятно, превзойдет самые преувеличенные наши ожидания. Не следует думать, чтобы эта готовность проистекала из стремления самой Германии к войне. Война ей не нужна….

Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить и сил, и внимания.

Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которою, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно…

Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств…

Не следует упускать из вида, что Россия и Германия являются представительницами консервативного начала в цивилизованном мире, противоположного началу демократическому, воплощаемому Англией и, в несравненно меньшей степени, Францией…

С этой точки зрения борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как, несомненно, сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются названные две великие державы. Более того, нельзя не предвидеть, что, при исключительных условиях надвигающейся общеевропейской войны, таковая, опять-таки независимо от ее исхода, представит смертельную опасность и для России, и для Германии. По глубокому убеждению… в побежденной стране неминуемо разразится социальная революция, которая, силою вещей, перекинется и в страну-победительницу…

Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма…

Россия, несомненно, будет ввергнута в анархию, пережитую ею в приснопамятный период смуты 1905-1906 годов. Война с Германией создаст исключительно благоприятные условия для такой агитации…

Как это ни странно может показаться на первый взгляд… но и Германии в случае поражения предстоит пережить не меньшие социальные потрясения. Слишком уж тяжело отразится на населении неудачная война, чтобы последствия ее не вызывали на поверхность глубоко скрытые сейчас разрушительные стремления…

Совокупность всего вышеизложенного не может не приводить к заключению, что сближение с Англией никаких благ нам не сулит, и английская ориентация нашей дипломатии по своему существу глубоко ошибочна. С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится.

Тройственное согласие — комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последнею Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японии. Такая лишенная всякой агрессивности по отношению к прочим государствам политическая комбинация на долгие годы обеспечит мирное сожительство культурных наций, которому угрожают не воинственные замыслы Германии, как силится доказать английская дипломатия, а лишь вполне естественное стремление Англии во что бы то ни стало удержать ускользающее от нее господство над морями. В этом направлении, а не в бесплодных исканиях почвы для противоречащего самым своим существом нашим государственным видам и целям соглашения с Англией, и должны быть сосредоточены все усилия нашей дипломатии…» — завершает свою записку Дурново ^[34].

Отдавая должное несомненному дару предвидения автора, трудно согласиться с его основным выводом. Документы, обнаруженные в немецких архивах в последнее десятилетие учеными из различных стран, в том числе и автором этих строк, неопровержимо свидетельствуют о том, что накануне 1914 года германское руководство в качестве основной своей цели поставило внешнеполитическую экспансию на Восток, которая предусматривала отторжение от Российской империи огромнейших территорий в Прибалтике, Польше, Украине и Белоруссии, Кавказе, навязывание России кабального торгового договора. Это, собственно, и было подтверждено в Брест-Литовске в марте 1918 года, даже тогда, когда судьба самой Германии висела на волоске и она стояла на краю бездонной пропасти. В Берлине никто и никогда не тешил себя консервативными и монархическими иллюзиями, здесь руководствовались исключительно понятиями национального интереса, пусть и ложно понятого. Нашей стране была уготована даже не участь младшего партнера, а аграрно-сырьевого придатка Второго рейха, призванного обслуживать все возрастающие потребности германских бюргеров. Союз Германии и России был возможен только на условиях фактического отказа последней от своего суверенитета.

В 1914 году у России уже не было поля для маневра. В случае нейтралитета в грядущей европейской войне страна в лучшем случае превратилась бы в сателлита Германии, распрощавшись с ролью великой державы. В худшем случае после неизбежного военного разгрома Франции наступила бы очередь России. Национальная экономика страны, в которой огромное место принадлежало французскому, бельгийскому, британскому капиталу, просто перестала бы существовать.